План побега, шепотом, на всякий случай, изложенный Виктором, пленникам понравился.
— Голова! — одобрил замысел и Разгуляев, с чувством пожав сокамернику руку. — А инструмент — не такая неразрешимая проблема, как кажется.
Оглянувшись на дверь, Василий запустил руку в совершенно незаметный карман на боковой поверхности брюк и через мгновение продемонстрировал товарищам небольшой перочинный ножик с характерным крестом на рукоятке:
— Швейцарский. Настоящий.
— А тебя что, не обыскивали? — Виктор не мог скрыть удивления. — Меня так эти уроды обшмонали с ног до головы, все забрали, даже часы сняли.
— Меня тоже, — усмехнулся Разгуляев. — И часики мои, ценой с нормальную тачку, с руки ушли. А вот ножичка не заметили. Наверное, ноги слабо прощупывали, а карман этот потайной так сразу и не разглядишь.
Инженер одно за другим открывал лезвия, с удовольствием трогал режущие кромки, проверяя их остроту, ногтем большого пальца поводил по маленькой пилке, которая оказалась в наборе.
— Вещь! — одобрил он. — Кажись, как раз то, что надо.
И в этот момент снова заскрежетала крышка люка, ведущего в подвал, — по лестнице опять, судя по тяжелым шагам, спускалось несколько человек.
Виктор проворно спрятал нож под матрац и лег, как ни в чем не бывало. А через мгновение дверь их камеры распахнулась, и на пороге вновь нарисовались трое китайцев. Один из них, ростом повыше и в плечах пошире, властно указал пальцем на Разгуляева и поманил его на выход, не произнося при этом ни звука. Впрочем, даже если бы он очень подробно попытался объяснить, что он хочет от Василия, языковой барьер вряд ли этому поспособствовал.
— Василий, это тебя, что ли?
— Кажись, да.
— А что они хотят? — забеспокоился Левченко. — Вы что-нибудь понимаете?
— Хрен их знает, — бросил Разгуляев и перевернулся на другой бок. — И вообще, пошли они…
— Нет, Василий, так нельзя! — горячо заговорил прораб, в голову которого, видимо, пришла какая-то мысль. — Сходи обязательно. Вдруг что узнаешь, вдруг они тебя, знаменитого певца, отпустить хотят. Или твои адвокаты приехали, например. Тогда, глядишь, ты и про нас вспомнишь, вытащишь отсюда…
— Ох, что-то я сильно сомневаюсь, что адвокаты тут помогут, — проворчал Разгуляев, с кряхтеньем поднимаясь. — А с другой стороны, пойду, гляну. Все ж, какая-никакая, прогулка.
Он вышел из камеры, и дверь ее тут же захлопнулась. Подтолкнув Разгуляева в спину, конвой провел его по недлинному коридору этой подземной тюрьмы и подвел к лестнице. Первыми наверх поднялись китайцы, затем поманили за собой и Разгуляева.
Вскарабкавшись по крутой лестнице, Василий оказался в довольно темном небольшом помещении, более всего напоминавшем сарайчик. Но в углу гудели мощные трансформаторы, разноцветными лампочками мигали распределительные шкафы, и, когда один из сопровождавших его парней опустил крышку люка, Разгуляев оценил, как здорово хозяевам этой темницы удалось ее замаскировать — посторонний человек, даже если бы зашел на подстанцию, ни за что не догадался бы, что в подполье спрятаны камеры.
Его вывели на улицу и по дорожке, аккуратно выложенной красивой желтой плиткой, повели к большому белоснежному дому, от которого к реке сбегала широкая лестница из белого камня. Рай, да и только!
Василий потихоньку, скосив глаза, осмотрелся. Справа, метрах в пятидесяти, — Ганг. Вокруг — зеленые газоны и симпатично постриженные декоративные кусты. И ни души — только эти трое, забравшие его из камеры.
Тот, который был повыше и поздоровее, сейчас вышагивал впереди, даже не оборачиваясь к пленнику. Плечом к плечу с Разгуляевым, придерживая его за локоть, шел невысокий худощавый паренек, руки которого были густо покрыты цветными татуировками. Позади, буквально в шаге от них, шел третий охранник, время от времени легонько подталкивая Василия в спину. Вели они пленника, судя по всему, прямо к большому дому.
Разгуляев еще раз покосился на реку. Ганг, собрав с жителей этой земли свой страшный урожай, теперь продолжал жить повседневными хлопотами. Чуть поодаль от берега рыбачили, закинув сеть, несколько бедняцких лодок. На самой середине реки, натужно лопоча двигателем, бодро тащил плоты из связанных бревен небольшой ржавый буксирчик. У противоположного берега, в тени деревьев, потихоньку пробиралась вверх по течению длинная плоская лодка, на которой хозяин соорудил из бамбуковых стволов целую хижину. В общем, жизнь продолжалась, и на реке, если присмотреться, было множество людей. Но никому из них и дела не было, что происходило здесь, на этом берегу.
«А что если…» — мелькнула у Разгуляева неожиданная мысль. План, конечно, получался дерзким и почти невыполнимым, но, с другой стороны, пловец Василий был отличный, и добраться до тех же плотов ему не составит никакого труда. А если бы удалось доплыть и до противоположного берега… Скрыться в зарослях, подумал Разгуляев, он сможет запросто. А потом просто обратится в полицию и попросит отвезти его в российское посольство.
Оставалась одна «мелочь» — охрана. Но с этими заморышами, критически осмотрел парень своих спутников, справиться тоже можно. Ведь на его стороне — внезапность.
Неожиданно остановившись, Василий резко развернулся и от души всадил кулаком в челюсть тому конвоиру, что шел следом за ним. Удар получился на загляденье — снизу справа, быстрый и достаточно сильный. Классический апперкот! Не успев и звука издать, не то что поставить блок или увернуться, легкий, как пушинка, китаец подлетел в воздух и грохнулся на спину, толком так и не поняв, что произошло. Тонко заверещал что-то худой парнишка, у которого Разгуляев первым своим резким движением вырвал из рук свой локоть. Он попытался снова схватить русского за руку, но Василий легко увернулся и сильно толкнул китайца в грудь, всем телом вложившись в этот толчок. Их весовые категории были несоизмеримы — и пацан с татуировками улетел на газон.
Не теряя времени, Василий рванул к реке. Он слышал сзади топот ног преследователей — его охранники, придя в себя, тут же рванули следом. Вот уже до воды остается двадцать метров… Вот уже какой-то десяток шагов…
Ловкая подсечка сбила Разгуляева с ног. Успев сгруппироваться, Василий кубарем покатился по траве и в ту же секунду почувствовал, как набросились на него все трое, молотя кулаками куда попало и пытаясь вдавить в землю его лицо. Особенно старался пацан с татуировками, разрывавшийся от желания надавать этому русскому ногами и измочалить его кулаками. Но и без пацанчика Василию хватило сполна — тот здоровый китаец, который шел первым, сначала обеими коленями упал ему на спину, а затем, захватив правую руку, выкрутил ее болевым приемом, заставив певца застонать от бессилия и боли.
«Суки, только бы не по почкам!» — успел подумать Разгуляев, понимая, что одного хорошего удара по ним вполне могло бы хватить, чтобы навсегда сделать его инвалидом.
И вдруг раздался резкий окрик, и хватка его тюремщиков тут же ослабла, а через секунду они отпустили Разгуляева и даже помогли ему подняться.