Новое действующее лицо пешком поднялось еще на один этаж и направилось прямо к дверям квартиры номер двадцать восемь.
— Наш человек, — с удовлетворением заключил Влад.
Бомж позвонил в дверь.
— А там уже готов комитет по приему гостей. — Казак похлопал себя по карману, потянулся за сигаретой, но, покосившись на Влада, сунул ее обратно.
Дверь отрылась. Как пылесосом туда втянуло нового гостя.
— Лежи, сука!
— Да вы чего, мужики?!
— Ты к кому, петух гамбургский, прилетел?
— Вы менты, да?
— Коля, он нас обзывает.
— Мужики, не бейте… У, бля! У меня у самого две ходки. Свой я!
— Он нас еще больше оскорбляет, Майкл.
Опять удары.
— Я не при делах, да!
— Ты к кому пришел?
— Баба тут должна быть.
— Какая баба?
— Алка какая-то?
— Вон та, что ли?
— А я не знаю!
— И что ты от нее хотел?
— Меня мужик прислал.
— И чего?
— Сказал, пакет у нее взять…
— Слышь, курва, чего тебе твой хахаль оставлял? — На этот раз таинственный Майкл обращался к Алле.
— Пакет, — всхлипнула Алла.
— Сопли подбери! Где пакет?
— На балконе!
— Где?!
— В старой стиральной машине.
— Ты, доходяга, куда мужику должен был принести пакет?
— На остановку.
— Где?
— У строймагазина!
— Как он выглядел?
— Такой курчавый. Здоровый. Сто рублей пообещал! И мобильник впридачу дал.
— Какой мобильник?
— Вон, в кармане…
— Майкл, проверь мобильник! Выключен?!
— У, бля! Он же все слышал!
— Ищи теперь ветра в поле! Все, ускакал медвежонок!
— Так, давай за пакетом… — какие-то щелчки. Похоже, с размаху пальцем барабанили по клавишам мобильника. — Серега… Ты никого в окрестностях не видел похожего на Эйнштейна нашего?.. Сейчас выходим. Приберем только! Тут больше ловить нечего. Мы проявились. Клиент ушел. Товар, кажется, на месте…
Влад кивнул Казаку:
— Наш выход.
И произнес в рацию:
— Приготовьтесь снять наблюдателя…
* * *
Когда очкарик снял очки, выяснилось, что за ними скрываются голубые и холодные глаза классического убийцы. Чистый маньяк на вид.
Потом появились еще два молодца, одинаковы с лица — спортивные, широкоплечие, только один жгучий брюнет с волосами хвостиком, стянутым сзади резинкой, а у другого затылок бритый до синевы.
Алла забилась в угол в просторной, тридцати пяти квадратных метров, столовой с лепным потолком. Ее тонкие запястья украсили хромированные наручники. Рот залеплен пластырем — незваные гости отлепляли его, когда хотели услышать ответы на свои вопросы.
В ее жизнь пришел кошмар. Гигантский. Всепожирающий, как лесной пожар! Когда она утверждалась в бизнесе, то не раз приходилось иметь дело с блатными, и даже дань платила одно время, как положено. Обычно это выглядело так — приезжали качки, пуленепробиваемые, тупорылые, с гипертрофированными бицепсами и мышцами спины. Они с ходу объявляли свои условия. Или забивали стрелку. Как правило, по достижении взаимоприемлемых договоренностей особенно не донимали. Одного Алла умудрилась охмурить, у них вспыхнул роман, длившийся аж два месяца. После этого Рыжий Олаф, оказавшийся в душе вполне тонкой натурой, исчез — говорят, завалили где-то. В общем, с братвой Алла не конфликтовала. Обычно, если наезжали, называла наименование бригады, покрывшей «шифером» ее крышу. И они отваливали.
Вот и сейчас она поначалу решила, что это обычный наезд или ограбление, и попыталась прикрыться блатными знакомыми.
— Я долгопрудненским плачу… Леню Зверя знаю…
— Зверя знает, — уважительно произнес брюнет с хвостиком волос.
— Ничего себе, — присвистнул голубоглазый маньяк.
— Майкл, а ты знаешь Зверя? — спросил брюнет.
— Я что, в зоосаде работаю?! — пожал плечами «Бритый затылок».
— Он не знает… Значит, не прохиляло, сучка. Не внушают нам твои кореша уважение!
Позже с изумлением Алла узнала, что причина ее мучений — Леша Бруевич. Никогда и никаким образом он, компьютерный псих, не мог перебежать дорогу таким парням. Тут было что-то не то. Когда она попыталась заявить об этом, то получила по губам, которые и так уже распухли до того, что не нужно было делать пластическую операцию по их увеличению, как это стало модно в тусовке.
Никого выгораживать Алла не собиралась. Тем более Лешу Бруевича. В ней поднималась злость на своего любовника. Вот червяк ученый! Втравил ее в такую историю!
Допрашивали ее, умело чередуя психологическое и физическое давление. При этом не давая соскочить в истерику. Мысли путались, поэтому она не могла выдать все и сразу, и только отвечала на конкретные вопросы. В голове будто билась птица — она готова была унести Аллу в края безумия. Было страшно, безысходно и очень противно.
Голубоглазый оказался мастером бить больно и ничего не отбивать.
За десять минут она выложила им почти все.
А потом послышался звонок в дверь. И появился тот тип.
Такие типы не могли приходить к ней. Она обходила их за километр и уж никак не могла включить их в сферу своего общения. Скорее всего, красномордый ханыга ошибся адресом. На свою беду.
Его подсечкой сшибли с ног, распластали на глубоком ворситом ковре, утопив в него морду. Избили. И быстро выдавили все, что он знал.
Ханыга и рассказал про тот несчастный пакет, который Леха оставил на ее балконе несколько месяцев назад.
Голубоглазый маньяк, узнав об этом, посмотрел на нее с холодной яростью, в которой было обещание смерти. И ее окатило ужасом. Она забыла уже про этот Лехин пакет. Забыла! Она проклинала себя! Как она могла забыть! А голубоглазый смотрел на нее все упорнее. И питался ужасом, который исходил от нее. Наслаждался им.
— Где пакет? — осведомился брюнет.
Она сбивчиво объяснила.
Бандиты начали копаться на балконе. Алла не могла освободиться от ужаса, который цепко сжимал ее в своих объятиях и парализовывал, как удав кролика.
Она сидела, прижавшись к стене. Рядом присел голубоглазый.
— Ты мне нравишься… Я тебя оставлю жить. Пока… Мы позабавимся…
Он провел лезвием ножа-выкидушки по ее гладкой нежной шее. Она закричала. Точнее хотела закричать, но голубоглазый предусмотрительно залепил ей лентой рот.