— Что за бомжи? — удивилась Светлана. — Почему я ничего не знаю?
— Было дело, — неохотно признался Батяня.
— Я думала, что друг от друга мы ничего не скрываем.
— Не хотелось никого лишний раз напрягать. В первую очередь генерала.
И Лаврову пришлось рассказать про потерю стропореза и свои мысли на сей счет.
— Теперь понятно. Правильно сделали, что не стали говорить. Я не в претензии.
Приведя себя в порядок, Кудрявцева села за ноутбук.
Как оказалось, уже успело прийти сообщение от генерала. Филимонов дал добро на проведение операции по похищению Бурцевой.
Кудрявцевой вновь удалось удивить Лаврова. Он-то думал, что девушка, как и большинство новичков, постарается выслужиться — тут же доложит о промахе генералу, благо связь работала. Но Света, как и сам Батяня, в первую очередь ощущала себя членом группы, интересы товарищей ставила выше инструкций.
На бывшей военной базе Войска польского, в просторном здании командного пульта управления ПРО кипела работа. За автоматическими стеклянными дверями в большом белом зале, заполненном искусственным светом ламп, у главного компьютера находилась Маргарита Бурцева. При ней был ее ноутбук. Рядом с женщиной на высоком кресле устроился Джордж Эванс. На обоих поверх одежды были накинуты белые халаты. Лицо Маргариты было сосредоточенным. Атташе, погруженный в собственные мысли, сидел, положив ногу на ногу, и вертел в руках золотую перьевую ручку. Иногда он отвлекался от раздумий, отвечая на вопросы Бурцевой.
Ноутбук Маргариты посредством проводов соединялся со всей компьютерной системой будущей ПРО. С него в главный терминал инсталлировались различные программы, необходимые для управления оборонной системой. Около десяти человек следили за правильностью установки с соседних стационарных компьютеров, объединенных в общую сеть, тестируя на работоспособность уже установленное программное обеспечение. Собравшиеся здесь были настоящими профессионалами, имеющими огромный подобный опыт за плечами, знающими свое дело до мелочей.
— Когда прибудет основное оборудование? — спросила Бурцева, уставившись на экран своего ноутбука. — Я привыкла работать быстро.
— Завтра, Марго, — ответил Эванс полушепотом, так чтобы окружающие не слышали ее настоящего имени.
По экрану компьютера бежали командные строки, заполненные различными символами и знаками. Бурцева вглядывалась в них, контролируя правильность и последовательность установки программ.
— Завтра прибудет состав, и ты сможешь продолжить работу, — сказал американец. — Остановки не будет. Как я вижу, у тебя уже практически все готово?
— Не совсем, но думаю, что сегодня закончу, — заявила инженер, сверяясь с графиком работ.
Вокруг них сновали люди в таких же белых халатах. Иногда они подходили и задавали Бурцевой, как руководителю работ, вопросы. Ей приходилось отвлекаться и коротко отвечать на них, параллельно давая различного рода указания.
— Я хочу уехать отсюда побыстрее, — заявила Бурцева, повернувшись на стуле и смотря при этом в глаза атташе. — За эти несколько дней столько нервов потратила… — устало произнесла она.
— Я понимаю тебя. Но придется потерпеть еще немного. Знаешь, а ты все так же великолепно выглядишь, как и тогда… — задумчиво проговорил американец, оценивая стройную, подтянутую фигурку Бурцевой.
Он откровенно рассматривал ее все еще красивое лицо, длинные волосы, высокую, не потерявшую своей формы грудь. Заметив появившуюся на лице Бурцевой улыбку, Эванс спросил:
— А ты… что думаешь обо мне? Теперь, когда у тебя уже есть новая жизнь.
Ответить она не успела, поскольку их разговор был прерван подошедшим Мареком Левандовским. Подойдя к Бурцевой, поляк поцеловал ее руку, немного прикоснувшись усами к шелковой коже. Затем поздоровался с американцем.
— Как продвигаются дела, пани Дебора? — веселым тоном спросил он у Маргариты. — Я смотрю, вы хорошеете день ото дня! — несмотря на темные круги под глазами собеседницы, произнес комплимент Марек и сел на стул, стоявший рядом.
В этот момент на экране ноутбука появилась надпись в красном квадрате, указывающая на ошибку системы, и Бурцевой срочно пришлось ее устранять. Ее пальцы забегали по клавиатуре, улыбка, игравшая на лице минуту назад, исчезла.
— Послушайте, Марек. — Американец пододвинулся ближе к контрразведчику. — Меня беспокоит вопрос безопасности нашего конструктора — вы ведь так и не смогли поймать тех русских, напавших на поезд. Их может интересовать не только оборудование, но и наши специалисты.
— А вы не смогли обеспечить надежную защиту этому поезду, хотя я вас лично заранее информировал об этом, — парировал Левандовский. — К тому же ведь они себя больше так и не проявили. — Хитро прищурившись, Марек наблюдал за реакцией собеседника.
— Вот то-то и оно, — игнорируя выпад контрразведчика в свой адрес, произнес Эванс. — Меня это больше всего и волнует. Не думаете ли вы, что затишье подобно затишью перед бурей? Не понаслышке зная русских, могу сказать, они просто так не отступят. Они будут идти до конца. Им проще унести мертвых с поля боя, нежели признать свои ошибки.
— Кстати, а почему вы, поляки, так не любите русских? — снова подключилась к разговору Бурцева. — Все же и мы, и вы — славяне.
— Да уж есть за что, — поджал губы Левандовский. — У нас причин предостаточно.
— А все же?
— Вся наша история — это бесконечная борьба. И мы это никогда не скрывали. Даже во времена коммунизма мы открыто говорили об ударе в спину, который русские нанесли нам, вторгнувшись в Польшу в сентябре тридцать девятого, об убийстве польских офицеров в Катыни в сороковом и об отказе Советов поддержать восставших во время Варшавского восстания сорок четвертого года. Мало кто из поляков был незнаком с этими фактами тогда или сейчас, и в целом наша позиция осталось прежней.
Левандовский знал, что он говорит. Он всей душой ненавидел Россию и воспринимал ее в черном цвете.
— А вспомните о падении Берлинской стены и развале коммунизма в Восточной Европе, — хитро улыбнулась Маргарита.
— И что? — непонимающе сдвинул брови контрразведчик.
— Похоже, поляки забывают о том, что именно Горбачев дал жителям восточноевропейских стран возможность организованно сместить коммунистический режим. А значит, без русских могло бы оказаться очень сложно провести все эти изменения без кровопролития. Ведь по иронии судьбы именно два европейских социалистических государства, которым десятилетиями удавалось успешно не повиноваться Москве — Югославия и Румыния, — не смогли совершить бескровный переход к новой реальности, — проявила свою эрудицию Бурцева.
«Однако!» — подумал Левандовский.
— Если бы я не знал, пани Дебора, кто вы, то мог бы подумать… — иронично протянул поляк.