— Здравствуйте, Оленька, — вкрадчиво сказал Вадим. — У вас постоянным клиентам скидки не делаются?
Девушка подпрыгнула — ой! — взялась за сердце и медленно повернула голову. Мужик в телогрейке, конечно, отличался от киношного мерзавца, но, видимо, не сильно, что и подтвердило решительное намерение дать тягу. Вадим поспешно стянул с головы кепку.
— Не надо бежать, Оленька, мы с вами уже встречались. Не припомню, чтобы я носился за вами с бензопилой.
Он выдал, насколько смог, обворожительную улыбку. Обстановка располагала.
— Господи, — икнула парикмахерша, приходя в себя. — Вы Олег, правда? Стриглись у меня в начале недели. Отрасти не успели… Господи, — повторила Оленька, — во что вы одеты?
— Теперь и в новой упаковке, — отшутился Вадим. — Не надо заострять внимание, Оленька. Разве новый имидж не соответствует облику былинного богатыря?
— У вас, наверное, крупные неприятности? — догадалась девушка.
— А это заметно?
— Очень. Лицо у вас стало каким-то серым, и глаза ввалились. Пытаетесь шутить, но у вас так плохо на душе, и лучше бы никого не видеть… В общем, все идет хорошо, но мимо…
— Я ищу друзей, Оленька, — совершенно серьезно сказал Вадим. — Кучка людей угодила в беду, многие погибли, за уцелевшими ведется охота, хотя ничего преступного они не совершали. Если хотите, расскажу вам занимательную историю, похожую на сказку, но с одним лишь условием: никому об этом не говорить. Ради вашей же безопасности.
— Давайте, — боязливо откликнулась Оленька.
«Не закончится ли это дело скрипящей койкой в душном бараке? — с опаской подумал Вадим. — Под назойливый храп больной мамы и пьяные песни соседей сбоку?» Образ убиенной Кати стоял перед глазами, он не мог избавиться от ее касаний, от ее звенящего голоса, настойчиво сверлящего мозг. «Да что ты менжуешься, Кольцов? — почудился Вадиму голосок Валюши. — Один раз не контрабас, расслабься»…
Он упростил свою занимательную историю до кратких тезисов, предысторию опустил, воюющие организации обозвал министерством обеспечения беззаконности и обрисовал трагедию безутешной сиротки до такой степени, что на глаза у Оленьки навернулись слезы. Девушка всхлипнула.
— Знаете, Олег, через полчаса у меня закончится рабочий день. Вы проводите меня?
— С превеликой охотой, Оленька. Вы, очевидно, проживаете на краю Славянки, в неотапливаемом бараке, ваша мама страдает сложным заболеванием, а соседи сбоку до утра поют блатные песни под звон расстроенной гитары?
— Сверху, — улыбнулась Оленька, — снизу до утра ругаются собаки и бродят хулиганы. Больная мама умерла под миллениум, остался отец, он так объелся жизнью, что даже пить не может. Мы почти не общаемся. Он живет воспоминаниями, исключительно на речные темы — Игарка, Индигирка, Колыма.
— Прошу прощения, — смутился Вадим, — интуиция буксует. Вы не замечали ничего необычного в последние дни?
— Замечала, — без колебаний сообщила Оленька. — Утром заходили двое. Странные какие-то, неприятные. То ли в форме, то ли форсят. Зеленая такая одежда, с пятнами. У нас дядя Жора в такой на рыбалку ездит… Вошли, такие все из себя деловые, а я и говорю: подстригаться будем, джентльмены? Им как раз пора. А они заржали, как кони, потоптались, в подсобку заглянули и ушли.
— Ясненько, — Вадим невольно покосился на окно — проехала машина, завывая на ухабах. — Не хотелось бы обременять вас просьбами, Оленька, но вы одна у меня в этом городе. Дело в том, что нам нужна машина до Н-ска. Желательно фургон или микроавтобус. А также шофер, знакомый с объездными дорогами, и чтобы помалкивал. Оплачу бензин и немножко услуги. Подумайте — в этом городе у вас множество знакомых. Кому можно доверять? Кто не прочь подзаработать?
Оля долго молчала, перебирая знакомых с автотранспортом. Поперек лба пролегла морщинка, и печальные глаза зазеленели тоской.
— Вы хотите в большой город? — сработал на упреждение Вадим.
— А вы как думаете? — вздрогнули накрашенные ресницы девушки.
— Приезжайте. Помогу устроиться на работу.
— Да врете вы все, — отмахнулась девушка. — Вам машина нужна. И до города добраться. Вот и обещаете золотые горы. А доедете до дома — позабудете и про «Оленьку», и про свои посулы.
— Я не вру, — Вадим отчаянно боролся с проступившим румянцем. — А если честно, Оленька, то почти не вру. Поговорю с приятелем — у него большая фирма и сеть парикмахерских, которую он собирается расширять. Не хочу лукавить — это будет комната в коммунальной квартире, две тысячи — аренда, семь — зарплата, возможен творческий рост, но, сами понимаете, не такой, от которого захватывает дух. Но это город, не забывайте, где стадами бродят выгодные, устроенные в жизни женихи, так и присматривающие, кого бы взять замуж. А я буду стричься только у вас.
— Не смешите меня, — прыснула Оленька. — Позовете в даль светлую — хорошо, не позовете — перебьемся. Подходите к одиннадцати вечера на улицу Луначарского — это южная оконечность Славянки, за авторемонтным заводом. Дом шестнадцать. Звать Кирилл, муж подруги. Хлебный фургон вас устроит?
— Непременно, — закивал Вадим. — Запах хлебобулочных изделий нам удобен и приятен. Это второй запах после «Шанели».
— Отсутствует, — огорошила Оленька. — Кирилл работал в цехе по лепке пельменей, его недавно закрыли, а фургон — последнее приобретение Кирилла: арендует у директора мелькомбината за четыре тысячи в месяц и вынужден крутиться, чтобы хотя бы аренду отработать.
— Не беда, — улыбнулся Вадим. — Обойдемся без запаха. А позвольте вторую просьбу, Оленька? Как у вас обстоят дела с париками, накладными бородами, фальшивыми усами? Дело в том, что труппа потеряла реквизит, а ваш покорный слуга обязан предстать перед публикой потомственным жителем деревни. Лысый интеллигентный господин — обросшим бродягой. Надменную городскую брюнетку неплохо бы увидеть розовощекой пышкой, а девочку тринадцати годков — хромоногой, шелудивой нищенкой. Любите творить, Оленька? Ведь слово «парикмахерская», если не ошибаюсь, подразумевает именно изготовление париков, фальшивых бород и прочих маскирующих элементов?
Девушка засмеялась, запрокинув голову, — развеселил ее этот чудаковатый сероглазый пришелец.
— Мы не занимаемся маскировкой, Олег. Но если хорошо попросите, готова поколдовать. Сегодня за смену было пять клиентов — четверо мужчин и одна женщина. Если вынуть их роскошные кудри из мусорной корзины, хорошенько отсортировать…
— То получится именно то, что нужно режиссеру, — поддакнул Вадим. — И последний вопрос — у вас знакомые на вокзале есть?
— Да откуда же? — смутилась Оленька. — Знакомые на вокзале… Разве что сестра троюродная торгует в киоске на привокзальной площади — скучает до десяти вечера в своей будке, помогает людям, страдающим алкогольной зависимостью… Но вам-то это зачем?
Вадим почувствовал онемение под ложечкой. Уж слишком откровенно везло. Он должен попытаться. Педофилы в восемь вечера побегут к вокзалу за своей колымагой. А куда они первым делом помчались днем, добравшись до Славянки? Разумеется, в милицию — какое безобразие, проявили сострадание к несчастной крошке, согласились подвезти, а в итоге и машину потеряли, и ущерб моральный нажили! А милиция в текущий момент контролируется парнями из враждебной группировки и живо выдаст информацию о двух леших, болотной кикиморе и малолетней вурдалачке…