Матвей стоял навытяжку перед статным красавцем капитаном Сверчевским.
Вообще-то Сверчевский был заместителем командира первого дивизиона корветов, приписанного к «Бородину». Но в тот день на капитане лежали функции выпускающего офицера. А это значило, что он был обязан провести с Матвеем предполетный инструктаж.
По опыту Матвея инструктаж был простой формальностью и занимал от силы пятнадцать секунд. Как выяснилось — только не на рейде Венеры.
То и дело сверяясь с какой-то бумажкой, Сверчевский вещал:
— …Но и это еще не все, лейтенант. Я должен довести до вашего сведения, что Венера окружена сферой отчуждения, в пределах которой поддерживается режим секретности. После взлета с «Бородина» вам приказано все средства наблюдения держать выключенными. Граница сферы отчуждения обозначена в данном секторе сторожевой платформой с тремя маяками: оранжевым, красным, белым. Вам запрещены какие-либо энергичные маневры и смена пространственной ориентации аппарата. Возле сторожевой платформы вас встретит служебная авиетка. Она сопроводит вас до орбитальной станции «Амур», где вас ожидает президент корпорации «Кольцо» Степан Николаевич Гумилев. Вопросы есть?
— Никак нет, господин капитан.
— В таком случае удачи вам, лейтенант.
О проекте «Венера-2500» Матвей слышал от отца немало.
Кое-какие сведения насчет терраформирования Венеры — впрочем, весьма расплывчатые — мелькали и в выпусках новостей.
Но никогда еще Матвею не доводилось лично бывать в окрестностях этой таинственной планеты и воочию видеть ту грандиозную работу, которую вела корпорация «Кольцо».
Венера сейчас находилась где-то внизу под ним. Увидеть ее можно было, только включив камеры обзора либо изменив ориентацию корвета. Но и первое, и второе — запрещалось.
Так что Матвею оставалось лишь плавно сближаться со сторожевой платформой, время от времени выдавая в эфир свои позывные.
Вскоре ему ответили:
— Говорит представитель корпорации «Кольцо». Вызываю борт 2012. Как слышите меня?
— Здесь лейтенант Гумилев, борт 2012. Слышу вас чисто.
— Отлично. А сейчас вы меня еще и увидите…
Через несколько секунд перед лобовым стеклом его «Скорпиона» показалась авиетка с эмблемой корпорации «Кольцо». Она игриво покачалась с боку на бок, попыхивая ориентационными дюзами, и голос в наушниках продолжил:
— Я уполномочен сопроводить вас до станции «Амур». Также я по просьбе Степана Николаевича сделаю для вас краткое сообщение о сути наших работ по терраформированию Венеры. Должен вас предупредить, что оно…
— …Совершенно секретно, — подхватил Матвей скучающим голосом, — и вы просите меня не вести никаких записей.
В наушниках раздался короткий смешок.
— Вовсе нет. Просто я хотел вас предупредить, что мое сообщение может показаться вам набранным из общеизвестных фактов. И, следовательно, скучным. Так что вы можете отказаться от него, я не обижусь.
— Ну нет! Если уж сам отец попросил вас, я не смею отказываться… Вы, кстати, не представились.
— Зовите меня Проводник. Просто Проводник. — Что ж, пусть будет так. Итак, господин Проводник, я весь внимание. — Как вы, возможно, знаете, господин Гумилев, — его собеседник заговорил хорошо поставленным голосом опытного экскурсовода, — еще великий поэт прошлого Афанасий Фет посвятил Венере такие строки:
И целомудренно и смело,
До чресл сияя наготой,
Цветет божественное тело
Неувядающей красой.
Под этой сенью прихотливой
Слегка приподнятых волос
Как много неги горделивой
В небесном лике разлилось!
Так, вся дыша пафосской страстью,
Вся млея пеною морской
И всепобедной вея властью,
Ты смотришь в вечность пред собой.
— Восхитительно! — воскликнул Матвей. — И хотя это чарующее творение русского поэта, — продолжал Проводник, довольный произведенным эффектом, — посвящено богине красоты, а не планете, мы не проводим между этими понятиями четкой границы. В последние годы эти строки Фета стали, можно сказать, неофициальным гимном корпорации «Кольцо». Слова «Цветет божественное тело неувядающей красой» задают для нас тот горизонт — вполне достижимый горизонт, заметим, — в котором разворачивается наша деятельность по благотворному преобразованию Венеры… И сейчас вы, Матвей, сами в этом убедитесь. Достаточно только повторить мой маневр.
При этих словах Проводник энергично увел свою авиетку вниз, исчезнув из поля зрения Матвея.
Матвей выдал импульс на верхнюю группу дюз, заставив свой «Скорпион» клюнуть носом.
Небесная сфера повернулась вокруг него на девяносто градусов, и он наконец увидел…
…Ее, утреннюю звезду, «сестру Земли» — Венеру.
Огромная дымчатая жемчужина покоилась на черном бархате космической пустоты. Была в ней и «неувядающая красота», и «нега горделивая»…
Но вот чего не было больше — той девственной неприкосновенности, которую пятьсот лет назад встретили здесь первые советские межпланетные зонды серии «Венера».
Все вокруг планеты дышало астроинженерией, горело пафосом преобразования и обновления.
Широкое, основательное кольцо из ледяной пыли окружало Венеру. Сахарно-белое, расчерченное контрастными лазурными линиями.
Матвей не считал себя выдающимся специалистом в области планетографии, но, по его мнению, такому сооружению мог бы позавидовать и общепризнанный властелин колец — гигант Сатурн!
Вдоль нижнего края кольца — над верхней кромкой атмосферы — скользили сотни сияющих точек. Это, конечно же, были огромные терраформирующие сооружения, орбитальные заводы, но с такого расстояния разглядеть их было невозможно.
За пределами кольца тоже наблюдалось оживление. Сновали туда-сюда корабли, авиетки, бликовали гигантские солнечные батареи гидрогенераторных станций, то и дело разражались импульсами терраформирующие лазеры…
Проводник выдержал паузу, предоставляя Матвею возможность осмыслить увиденное, и продолжил:
— Размеры Венеры и ее сила тяжести очень близки к земным. Почему, собственно, ее и принято величать «сестрой Земли» еще со времен первых полетов в космос. Но невероятная плотность атмосферы и очень высокая температура поверхности отпугивали астроинженеров прошлого. Еще бы! Сто атмосфер! Четыреста градусов Цельсия! Эти показатели делают невероятно сложным даже обустройство купольных городов на поверхности планеты. Не говоря уже о создании гидросферы по типу лунной.
— Насколько я помню, — сказал Матвей, чтобы не уронить в глазах Проводника честь семьи Гумилевых, — еще одну проблему представляет химический состав атмосферы. В частности, облака из кристаллов серной кислоты.