Да, шведы наносили нам немалый урон. Но отвечали и наши, причем видно было, как на шведских судах рушатся реи и мечутся люди. Урон противник тоже потерпел немалый.
Видя происходящее, к царю подступили советчики:
— Может быть, дать сигнал к абшиду? Тот лишь зло сверкнул глазами. Обернувшись же к стоявшим поодаль барабанщикам и трубачам, крикнул:
— Бить и трубить атаку беспрестанно!
Снова ударили в барабаны, затрубили в трубы. Скампавеи по-прежнему продолжали свой бег навстречу несущимся ядрам. Чтобы скампавеи не сбились с пути, флотские и армейские начальники сошли в шлюпки и, лидируя, с обнаженными шпагами, повели их в атаку на фланговые суда противника.
Разумеется, Эреншельд сразу же понял новый замысел. Увы, в данном случае шведы уже ничем не могли помочь своим фланговым судам. Нарушить же установленный строй было для Эреншельда верной гибелью.
Когда первые скампавеи в бешеной гребле подскочили к двум фланговым шведским галерам, наши матросы и солдаты со всей яростью кинулись на абордаж. Шведы пытались защищаться. Слов нет, сражались они храбро, но русского натиска выдержать им было не суждено.
А наши уже перескочили на вражеские палубы. Там они сразу начали вовсю орудовать штыками и тесаками, отбивая одну сажень за другой. Резня была сумасшедшей. И наши, и шведы дрались отчаянно. Место павших тут же заступали новые и новые. Впереди остальных храбрец бригадир Яков Волков, уверенно орудуя шпагой, пробивался к кормовому помосту, где метался шведский капитан. Но дойти до помоста Волкову не удалось. В очередной схватке он получил удар кинжалом и раненный упал на палубные доски.
Взбешенные раной своего любимого командира, наши еще прибавили, и вскоре шведы запросили пощады. Но остановить удалось не всех и не сразу. В результате живыми остались лишь девятнадцать раненых и насмерть перепуганных шведов, успевших в самый последний момент спастись шлюпкой на соседний шхербот. Все остальные были уничтожены.
Еще несколько минут, и вот уже на втором фланговом судне Эреншильда взвивается Андреевский флаг.
А дальше началось то, чего шведский контр-адмирал не мог представить и в страшном сне От флангов русские скампавеи начали перемещаться к следующим ближайшим судам и атаковать их на абордаж, практически не подвергаясь пушечному огню, так как те продвигали вдоль линии дуги. Вот и следующие шведские галеры уже взяты на абордаж.
Впрочем, оправившись от неожиданной русской тактики, шведы теперь дерутся все более и более отчаянно, превращая каждое судно в настоящий бастион. Артиллеристы наконец-то развернули пушки, которые в упор поливают картечью наших храбрецов.
Дистанция пальбы была столь ничтожна, что преображенцев и семеновцев разрывало даже не ядрами, а пороховым духом! Зрелище это было ужасное — был человек, мгновение, и его уже нет! В походном журнале Петра Великого осталась следующая запись: «Воистину нельзя описать мркество наших, как начальных, так и рядовых, понеже абордирование так жестоко чинено, что от неприятельских пушек несколько солдат не ядрами и картечами, но духом пороховым от пушек разорваны». Таков был накал этого сражения!
Самым кровопролитным для нас был именно начальный период атаки, когда галеры мчались к шведским судам под их ожесточенным огнем Когда до неприятельской боевой линии осталось совсем немного, наши начали палить из ружей и пистолетов, чтобы выбить как можно больше противника перед неизбежным абордажем. Командиры галер в узком фиорде уверенно вели свои суда, направляя их к крайним шведским кораблям, отчаянно маневрируя под выстрелами.
Вскоре передовые суда сблизились со шведами вплотную. Сквозь дым, огонь и грохот можно было уже различить крики шведов. В начале пятого часа пополудни сразу несколько галер вплотную сошлись галерами левого фланга шведской линии. На шведскую галеру «Транан» перескочили первые солдаты-преображенцы. Все они тут же были перебиты. Но вслед за ними на палубу вражеского корабля уже врывались новые и новые. Натиск был так стремителен, что команда «Транана», не выдержав боя, сложила оружие. Первое шведское судно спустило флаг.
И все же наши нажимали и нажимали! Вот еще две захваченные галеры выкинули русские флаги, а шлюпки с гвардейцами уже атакуют следующие в линии суда.
В окуляры зрительной трубы генерал-адмирал Апраксин отчетливо видел, что, потеряв надежду на успех, шведы, уже во все большем количестве, бросали свои галеры и уходили на шлюпках соседние суда, но лишь для того, чтобы затем бежать дальше и дальше…
Когда же шведская дуга, усеченная с флангов лихой абордажной атакой, укоротилась более чем вдвое, повеселевший Петр махнул рукой:
— Бить общую атаку!
На галерах этого только и ждали. Меньшую часть скампавей многоопытный Змаевич направил против двух последних еще оставшихся на флангах галер, остальные бросил в атаку на «Элефант». Наступил апогей сражения.
Вслед за «Трананом» одна задругой были взяты на абордаж галеры «Эрн», «Грипен», «Лаксен», «Геден» и «Валфиш».
— Правая табань! Левая на воду! — кричали на наших скампавеях, стремясь сманеврировать так, чтобы подойти вплотную к неприятельским судам и при этом не столкнуться между собой.
— Береги весла, мать твою!
Но вот еще одна скампавея ткнулась носом в борт шведской галеры:
— Шабаш!
А офицеры уже выхватили шпаги и первыми перепрыгнули на вражеские палубы:
— Вперед, ребята! На абордаж!
На палубах шведских галер отчаянно дрались как солдаты Семеновского, Нижегородского, Великолуцкого, Галицкого, Гренадерского и других полков, так и бросившие весла гребцы — тоже солдаты. «Воистину нельзя описать мужества российских войск как начальных, так и рядовых», — говорил Апраксин.«Абордирование так жестоко чинено, — отмечается в журнале Петра, — что от неприятельских пушек несколько солдат не ядрами и картечами, но духом пороховым от пушек разорваны».
Вскоре все прикрывавшие фрегат «Элефант» суда были захвачены. Но Эреншельд сдаваться не собирался. Часть шведских матросов перебралась с галер на флагман и продолжили сопротивление во главе с контр-адмиралом Эреншельдом и капитаном Сундом.
* * *
Десяток наших скампавей на самой предельной гребле, какую только могли выдержать мускулы и сердца гребцов, рванулись к флагманскому праму Эреншельда. На праме бушевал пожар. Отчаянные попытки шведов не допустить абордажа не удались. К этому времени фрегат был полностью окружен галерами. Затем начался ожесточенный рукопашный бой. «Элефант», как настоящий слон, отбивался всеми своими восемнадцатью орудиями. Впереди на утлых шлюпках, каждый ведя свои суда, стояли под пулями и ядрами командиры. Первый же залп неприятеля был на редкость точен. Сразу две скампавеи резко сбавили ход. Там творилось страшное — ядра и картечь буквально смели столпившихся на палубе солдат. Палубы были залиты кровью. Надрывно кричали раненые и покалеченные. Но даже отстав от остальных, поврежденные скампавеи продолжили свой дерзкий бег.