Задачей танковой армии и конно-механизированной группы (КМГ) являлось (как это сформулировано в обзоре операции, составленном по горячим следам событий), «взломать оборону противника на всю ее оперативную глубину, уничтожить встречные оперативные резервы и создать этим условия для быстрого развития операции, т. е. вывести главные силы фронта на р. Березина севернее и южнее Борисов не позже десятого дня с начала наступления» [140] .
Как подвижным соединениям КМГ, так и танковой армии предписывалось выйти на западный берег р. Березина. Соответственно КМГ – в район Волоки, Плещеницы, Зембин, а 5-й гв. танковой армии – в район лесов непосредственно западнее Борисова. К исходу шестого дня операции они должны были обеспечить плацдармы для развертывания главных сил фронта на западном берегу р. Березина с целью последующего развития операции на Минск. То есть главной задачей КМГ и танковой армии был быстрый прорыв к Березине с целью не допустить формирования на ее рубеже нового фронта сопротивления противником и захватить плацдарм для дальнейшего наступления.
Выполнение поставленной задачи 5-й гв. танковой армии в зависимости от успеха прорыва обороны противника намечалось по двум вариантам:
1) на оршанском направлении вдоль автострады Москва – Минск на Борисов;
2) на богушевском направлении с выходом на автостраду в районе Озерцы (5 км восточнее Толочин) в дальнейшем вдоль автострады на Борисов.
Обращаю внимание, что оршанское направление числится в качестве первого варианта. В советских исторических работах вопрос о том, какое направление считалось главным (оршанское или богушевское), а какое вспомогательным, не то чтобы скрывался, но обходился стороной. Оба направления позиционировались как равноценные. Тем не менее даже в период закрытости документов звучали достаточно авторитетные голоса, расставлявшие точки над «ё». Так, бывший начальник штаба фронта А. П. Покровский вполне определенно высказался по этому поводу: «Основным вариантом являлся первый» [141] .
В отчетных документах 1-й воздушной армии фронта (которая не была прямо заинтересована в лакировке действительности и проекции планов на реальность наземных сражений) прямо указывалось:
«Из двух ударных направлений – Богушевского и Оршанского – решающим, по замыслу командования, являлось Оршанское направление, предоставлявшее крупные затруднения для преодоления сильно развитой оборонительной системы противника, но вместе с тем позволявшее более широко развить действия крупных соединений в оперативном тылу противника» [142] .
Обычно же утверждается, что в плане использования танковой армии П. А. Ротмистрова было два варианта ее ввода в прорыв, без уточнения того, какой из них является основным. Кстати говоря, сам Ротмистров в интервью «Военно-историческому журналу» в 1964 г. в ответ на вопрос о планах ввода в сражение его армии это совершенно определенно отрицал. Павел Алексеевич тогда высказался вполне определенным образом: «Решением командующего войсками 3-го Белорусского фронта 5-ю гвардейскую танковую армию предусматривалось ввести в сражение в полосе 11-й гвардейской» [143] .
Далее Павел Алексеевич позиционировал второй вариант действий своей армии как проработанный в инициативном порядке:
«Несмотря на то что до начала наступления фронта наша армия не была ориентирована на ввод в сражение в полосе 5-й армии, я по своей инициативе с небольшой группой офицеров (после того, как было закончено планирование и проведены все рекогносцировки для ввода в сражение в полосе 11-й гвардейской армии) на всякий случай произвел рекогносцировку и в ее полосы» [144] .
Более того, П. А. Ротмистров взял на себя смелость утверждать, что «второй вариант ввода в сражение 5-й гвардейской танковой армии фронтом не предусматривался» [145] .
Однако по отчетным документам 5-й гв. танковой армии и 3-го Белорусского фронта эта версия не прослеживается. Дискуссия и утверждения об отсутствии второго варианта могли возникнуть только в годы, когда независимые исследователи не имели доступа к оперативным документам войны. Армию П. А. Ротмистрова изначально предполагалось использовать для развития успеха фронта в общем направлении на г. Борисов по двум вариантам. Дискутировать здесь можно о том, какой из двух был приоритетным и основным. В пользу того, что именно основным, а не одним из двух равноценных, являлось оршанское направление, также свидетельствуют события последних часов перед началом операции. Командующий 5-й гв. танковой армией в статье 1970 г. описал ситуацию следующим образом:
«Армия получила приказ в ночь с 22 на 23 июня выдвинуться вперед в полосе Минского шоссе на 25 км, имея в виду ввести ее в прорыв в полосе 11-й гвардейской армии, т. е. как планировалось по первому варианту» [146] .
Эти его слова подтверждаются другими источниками. П. А. Ротмистров называет заблаговременное выдвижение «торопливостью», однако есть более простое объяснение – его армию действительно изначально хотели ввести в прорыв на шоссе. Второй же вариант, хотя и прорабатывался, пусть и не в инициативном порядке, считался запасным. Учитывая неудачи зимних наступлений, нужно было быть готовым к любым неожиданностям, и мощное средство борьбы (каковым являлась 5-я гв. танковая армия) прорабатывали использовать в разных вариантах, чтобы меньше зависеть от успехов и провалов конкретного направления.
Также оршанское направление получило в плане операции приоритет в использовании авиации. За первые три дня наступления намечалось выполнить 10 785 самолето-вылетов, из которых на оршанское направление нацеливалось 8540 и на витебское – 2245 [147] . Таким образом, на оршанское направление нацеливалось почти 80 % самолето-вылетов. Град авиабомб и РСов должен был проложить дорогу танкам армии Ротмистрова.
Красноречивее же всего о том, какое значение придавалось каждому из направлений наступления 3-го Белорусского фронта, свидетельствует распределение сил и средств между подчиненными фронту И. Д. Черняховского армиями.
Численный состав армий и подчиненных фронту частей 3-го Белорусского фронта на 20 июня 1944 г [148] .