– Я знаю, тебе многое хочется сказать, и ты считаешь, что должен это сказать, – сообщил он Неду, – но мне и моей семье плевать на твои слова. У нас свои правила. И я надеюсь, что ты научишься придерживаться их.
– Я не собираюсь придерживаться ваших правил. – Голос Неда сорвался и зазвенел, как у женщины. – Ни за что. Я сумею оградить твою дочь от такого…
Изи приставил нож к мошонке Неда, а свободной рукой схватил его за горло:
– Ты будешь делать так, как хочу я, а не то я так отымею тебя в задницу, что ты почувствуешь его в глотке. Позову моих мальчиков, и они сделают то же самое, по очереди. Ты меня понял? Ты теперь в моей семье. Ты часть нас. Ты сам заключил соглашение.
И чтобы подкрепить свои слова, он полоснул Неда ножом над мошонкой, справа от пениса.
– Ты же врач. – Он вытер лезвие о рубашку Неда. – Вот и вылечи себя.
Джо продел запонку в петли на правой манжете.
– Так с чем же, по-твоему, связаны мои галлюцинации?
– Со стрессом.
– Черт, – сказал Джо, когда запонка упала на пол. – Черт, черт, черт. – Он наклонился, чтобы ее поднять. – Правда?
– Правда ли я считаю, что ты переживаешь стресс? Или правда ли я считаю, что стресс вызывает у тебя галлюцинации? Могу я говорить откровенно?
Джо продолжал возиться с запонкой.
– Конечно.
– Некая личность или личности, судя по всему, угрожают тебе физической расправой, после трагической гибели жены ты в одиночку воспитываешь сына, ты слишком много ездишь, слишком много куришь, подозреваю, что и пьешь слишком много, и к тому же не высыпаешься. Удивительно, что тебе не мерещится целая армия призраков.
Следующий месяц Нед ходил, ел, работал, но делал все это, не сознавая происходящего. Тридцать дней, насколько он мог вспомнить, он двигался исключительно по инерции. Пища – сырая зола на языке – попадала ему в рот не по желанию, а тоже по инерции. Он ходил по вызовам, работал в больнице в городе, разобщенном пандемией гриппа. В каждой большой семье был как минимум один заболевший, причем половина всех заболевших умирала. Нед навещал самых тяжелых больных, видел, как одни полностью выздоравливали, другим выписывал свидетельства о смерти. И не помнил об этом ничего. Каждый вечер он возвращался домой. Каждое утро шел на работу.
Во время медосмотра жены, который он проводил каждое утро, он заметил, что у нее сильно подскочило давление. Он решил пока не думать об этом и отправился на работу. Когда он вернулся, состояние Греты заметно ухудшилось. Он сделал анализ мочи и обнаружил явное нарушение в почках. Он заверил ее, что все в полном порядке. Прослушал сердце – оно работало с перебоями, прослушал легкие – и услышал хрипы. Он взял ее за руку и заверил, что все это совершенно нормально для женщины в середине беременности.
– Значит, это от стресса? – спросил Джо.
– От стресса.
– Но я не чувствую никакого стресса.
Доктор тяжко вздохнул, выдувая воздух через ноздри.
– Ты пойми, – попытался объяснить Джо, – нынешний стресс не сильнее обычного. И уж точно его не сравнить с тем, что был, скажем, десять лет назад.
– Когда ты занимался бутлегерством во время «ромовой войны».
– Точно, – сказал Джо.
– Тогда у тебя не было ребенка, который полностью от тебя зависит. Кроме того, ты сам был на десять лет моложе.
– Молодые меньше боятся смерти?
– Некоторые меньше, а большинство попросту не верят, что они тоже могут умереть. – Он смял окурок. – Что ты можешь рассказать о мальчике, который тебе мерещится?
Джо сомневался, стоит ли говорить, выискивал на лице Ленокса хотя бы намек на насмешку. Однако находил лишь живой интерес. Он смутился, осознав, как его вдруг обрадовала возможность поговорить об этом мальчике. Он справился со второй запонкой и сел напротив Ленокса.
– Почти всегда, – начал он, – черты его лица будто стерты ластиком, понимаешь? У него есть нос, рот, глаза, но я не могу как следует их рассмотреть, не понимаю почему, но не могу и все. Не удается. Однако один раз я видел его в профиль, и он оказался похож на кого-то из членов моей семьи.
– Из семьи? – Ленокс закурил другую сигарету. – Похож на твоего сына?
Джо покачал головой:
– Нет, скорее на моего отца или какого-то из двоюродных братьев, которых я сто лет не видел. На старую фотографию брата.
– Твой брат жив?
– Да. В Голливуде, пишет сценарии к фильмам.
– Может быть, это твой отец?
– Я думал об этом, – сказал Джо, – но, кажется, нет. Мой отец был из числа тех людей, которые родятся взрослыми. Тебе знаком такой тип?
– Твое подсознание говорит тебе совсем другое, – возразил Ленокс.
– Не понял.
– Ты веришь в привидения?
– До сих пор не верил.
Ленокс взмахнул сигаретой.
– Ты ведь не пошел со своей проблемой к психиатру или гадалке. Ты пришел ко мне, к практикующему врачу. Ты предполагал, что это может быть опухоль, но я считаю, что это стресс. И что бы тебе ни мерещилось, этот мальчик означает что-то важное для тебя. Не имеет значения, считал ли себя когда-нибудь ребенком твой отец или нет, лично тебе предпочтительнее его детское воплощение. Или, может быть, что-то случилось с одним из твоих кузенов, о которых ты упомянул, случилось давно, но ты никак не можешь отделаться от воспоминаний.
– А может быть, – сказал Джо, – это настоящее привидение, черт бы его побрал.
– В таком случае утешься: Бог есть.
– В смысле? – нахмурился Джо.
– Если существуют привидения, значит есть загробная жизнь. Или какое-то ее подобие. Если существует загробная жизнь, тогда вполне логично предположить и наличие некоего высшего существа. Ergo [11] , привидения доказывают существование Бога.
– Мне казалось, ты не веришь в привидения.
– Не верю. Следовательно, не верю и в Бога.
Когда Грета начала кричать слишком громко, Нед заткнул ей рот. Он привязал ее к кровати, связал заодно ноги. К тому времени ее лихорадило, она бредила и заговаривалась, а он обтирал ей лоб, шептал на ухо о своей ненависти и сыпал статистическими данными, почерпнутыми в колледже, о частоте задержек умственного развития, болезни Дауна, склонности к суициду и тяжким депрессиям у детей, зачатых в результате инцеста.
«Цепочка должна прерваться», – шептал он, покусывая ее ухо. Он нежно гладил ее налившиеся груди, шлепал по лицу или щипал за шею, чтобы она оставалась в сознании, а тем временем у нее развивалась эклампсия [12] . И он не сомневался, что нет на свете женщины прекраснее этой, умершей через три часа и одиннадцать минут с начала родов.