— Сафира-а-а… — Руки ненавистного отцовского приближенного хватают меня за талию, такую тоненькую, подростковую… приподнимая над полом, а его голос бубнит мне на ухо, обдавая мерзким хмельным дыханием: — Ну зачем же ты бегаешь от меня, девочка?
Сатис забирает подсвечник из тоненьких пальчиков и вешает на крюк для факела.
— Не хочу слышать, не хочу видеть, не хочу, не хочу… — невольно шепчут мои губы. Слабенькие детские руки пытаются отстранить, отодвинуть каменную мужскую грудь, ослабить захват, выбраться, спастись.
— Посмотри на меня, Сафи. Твой отец артачится, но мы не оставим ему выбора… Правда же?.. Девочка моя…
Мерзкие лапы шарят по моему телу, ужас и паника накрывают с головой. Влажные губы скользят по щеке, а лапища тем временем задирает подол платья.
— Не бойся, Сафи. Я сделаю тебя своей и бить, как отец, не буду… если станешь послушной девочкой… — Глумливый шепот и шорох стягиваемой мужской одежды.
Еще немного — и гибель мамочки будет напрасной. Только навсегда запавшие в память ее блеклые золотые, потухшие семь лет назад глаза в тот день, когда она лежала на полу в спальне отца, удерживают в сознании, заставляют думать, как остановить насильника, и дают силу. Девичья рука уже не пытается отстраниться, а лезет в потайной карман. Всего пара мгновений — и кинжал леди Амалии как в масло плавно вошел в бок лорда Сатиса, будто соскучился по крови, жаждал ее с того момента, как познал вкус убийства, следом еще раз, и еще, и снова, сопровождаемый страшным бульканьем и треском материи…
Мучительно длинные мгновения, во время которых кровь стынет в жилах, наконец захват ослаб, и я чуть не упала на пол, но смогла устоять. А вот неудачливый жених и насильник — нет.
О Триединый, как же, оказывается, легко можно избавиться от своих страхов…
Я перевела взгляд со скрючившегося тела Сатиса, валяющегося у стены, на единственного надежного защитника — мамин кинжал. Он излучает тепло, согревает ладонь, как и кровь убитого, обагрившая ее. В трепещущем пламени свечи сталь неожиданно ярко блестит, торжествуя победу, усмиряя мое громко стучащее сердце, обещая заботу и безопасность. Пока оружие со мной…
* * *
Из очередного кошмара Сафиры я вырвалась, судорожно дыша и ошалело разглядывая свои руки, явственно ощущая момент убийства незнакомого человека. В ушах стоял жуткий звук рвущейся ткани, разрезаемой плоти и предсмертный булькающий хрип Сатиса.
— Боженька, боженька, спаси и сохрани… это не я, не я… — чуть не плача, зашептала я, рассматривая свои ладони, словно на них осталась кровь.
Инстинктивно вытерла руки о плащ с таким ожесточением, что впору кожу содрать заживо.
— Что случилось, Светлячок? — услышала я взволнованный глухой голос Сэбиана.
Судорожно вздохнув, резко повернулась и, уткнувшись ему в грудь, обняла. Его горячее тело помогло вернуться в реальность, согрело, притупило панику и ужас, стало моим якорем, не позволившим погрузиться в пучину чужой памяти, потеряться там.
Муж, обняв меня, поглаживал по спине, а я уткнулась носом ему в плечо и рывками дышала, приходя в себя, впитывая его запах.
Над ухом раздался настойчивый рык.
— Сафи, что случилось?
— Снова кошмары? — участливо прозвучал голос Ноэль.
— Какие кошмары? — продолжал настаивать муж.
Пришлось срочно пояснять:
— Я научилась закрываться от… — голос сорвался, — плохих воспоминаний. Но мне нужно было… — Потерлась щекой о мягкий бархат его воротника. — Я же толком ничего не знаю… не помню. А хозяйке замка необходимо столько знать, уметь… И пока еду у тебя на коленях, решила продолжать учиться их контролировать, чтобы полезное вспомнить. А увидела… даже запах крови до сих пор чувствую. И руки кажутся липкими от крови, и звуки, и…
— Не смей больше этого делать! — яростно прошипел Керо и с такой силой прижал к себе, что мне дышать тяжело стало.
Темный внутри начал расползаться угрожающей ледяной кляксой, словно стремясь захватить власть надо мной, спрятать от жестокости окружающего мира, завладеть душой и телом. И к этому холоду присоединилось чужое чувство страха. Именно этот страх вернул мне спокойствие.
Затрепыхавшись в слишком тесных объятиях, заставила Сэбиана ослабить хватку. Внешне он расслабился, но меня теперь не проведешь — темный еще пульсировал яростью, а страх старательно приглушил. Любопытно, чего так боится темный маг?
Я отлепилась от Керо, села вполоборота и вымученно улыбнулась Ноэль. За резким выбросом адреналина последовал неизбежный откат, пришлось мне привалиться к мужу и продолжать ехать в кольце его надежных сильных рук. Да и сам он не возражал.
Ноэль приотстала, и спустя несколько минут я спросила, заглядывая в глаза Сэбиану:
— Почему нельзя вспоминать?
Выражение его лица сделалось жестоким, хищным, еще более «чужим». Черные волосы, собранные на макушке, мерно покачивались в такт движению, касаясь остроконечных ушей. Раскосые глаза сузились в угрожающие щелочки, разделенные пополам зрачком-ниточкой.
Сэбиан медленно поднял руку и погладил меня по щеке, словно лишний раз убедиться в чем-то хотел. В глубине почти змеиных глаз мелькнуло не распознанное мной чувство, затем он скрипнул зубами и процедил:
— Ты — моя!
— Да вроде никто другой не претендует и не оспаривает… твое право… — пытливо заглядывая ему в глаза, попыталась шутить.
— Я сказал: ты моя! И никаких блужданий по… ее памяти.
Несмело улыбнувшись, спросила:
— Боишься, снова вернется сумасшедшая жена?
— Наш обряд соединил души, Сафира. Ее вернуть невозможно, — ледяным тоном парировал он.
— Я чувствую твой страх, Сэбиан, — шепнула в ответ.
Муж уставился на меня потемневшими глазами и чуть ли не по слогам произнес с угрожающим видом:
— Я! Сказал! Больше! Не смей!
— Ну хорошо, хорошо, не нервничай… — промямлила я с испугом. — Больше не буду… вспоминать. Но учти, тебе досталась жена, которая не умеет управлять большим хозяйством и…
— Ты большая девочка, Сафира, не глупая, — прервал муж, положив руку мне на плечо, — и с хозяйственными делами разберешься быстро. Если надо будет, найду того, кто поможет тебе освоиться. — Развернул меня и усадил в седло со словами: — А пока лучше учись ездить верхом.
Ну да, сидя в седле я точно в чужую память не полезу. Судя по ощущениям, темный внутри меня расслабился, холодная клякса растворилась, сменившись теплом.
Обещание сначала порадовало, но неожиданно в голову пришла мысль, которая тут же сорвалась с языка:
— Надеюсь, этот кто-то не будет твоей бывшей или очередной любовницей! — Сама от себя не ожидала, что буду ревновать практически незнакомого мужика, мало того, который и повода-то не давал.