Грудь мужа подо мной дернулась от насмешливого заявления:
— Что-то мне внутри подсказывает, что последнее — скорее твое личное желание, чем реальность.
Легонько, с досадой, ткнула кулаком в непробиваемый пресс слишком догадливого мужчину и, уплывая в сон, буркнула:
— Уже и помечтать нельзя?!
Сэбиан тихо, по-доброму, рассмеялся и снизу доверху провел руками по моей спине, прижимая, поглаживая, успокаивая. Раз, другой, третий… так я и уснула.
Тепло, вокруг так тепло, мягко, уютно… странное ощущение чьей-то радостной благодарности, окутывающей нежным пуховым одеялом, и кто-то баюкает, баюкает…
— Сафи, Сафи, проснись! — сквозь сон услышала я голос Ноэль, а затем эта неугомонная девчонка и вовсе начала трясти меня за плечо.
— Да просыпайся же ты скорее…
Сначала хотелось накрыться с головой и сказать ей, чтобы отстала, а то первая ночь в хорошей удобной кровати с тонкими вышитыми простынями и пуховыми подушками, человек человеком… ой…
Но, услышав взволнованный голос сестры, я испугалась и подскочила, немного помотала головой, жмурясь, потому что от резкого движения перед глазами «звездочки» замелькали.
Кузина вытаращилась на меня и покраснела. Я опустила взгляд, выясняя, что ее так смутило. Н-да… чудненько выгляжу, как женщина, проводившая ночь в объятиях мужчины: тесемки на рубашке развязаны, ворот распахнут до пупа — Сэбиан постарался! Да и потом даже сквозь сон чувствовала его ладонь у себя на груди. На голове наверняка нечто невообразимое — убрать волосы в косу по той же причине не удалось.
Смутившись, я подтянула ткань повыше, хрипло со сна и стыда спросила:
— Что случилось?
Посмотрев на меня сияющими голубыми глазами, Ноэль стиснула руки в кулачки, прижала их к груди и счастливо выдохнула:
— Ты не поверишь…
— Да что случилось-то? — насторожилась я.
Девушка вскочила и заметалась по комнате, не в силах устоять на месте, рассказывая:
— Меня подняли ни свет ни заря… Оказалось, милорд разговаривал с Глениром о нашей свадьбе. И хотел, чтобы я однозначно и в его присутствии сказала: хочу я замуж или нет.
— Да ты что? — опешила я от скорости, с которой действовал Керо, не только расправляясь с врагами, но и решая житейские дела.
— Да! Сафи… это невероятно… меня, твою бывшую тень, бесприданницу, спрашивали, хочу ли я за Гленира… О Триединый… я… хочу ли… — захлебываясь эмоциями, делилась подруга. — И как только ты будешь готова подписать отказ от Хемвиля в мою пользу, нас с Сандерским обвенчают и…
Она остановилась на середине комнаты, прижала к груди уже не кулаки, а мое желтое бархатное платье с золотистыми кружевами и вышивкой на лифе, рукавах и подоле и испуганно выдохнула:
— А ты согласна? Подписать? Отказаться? И…
Голубоглазая красавица замолчала, замерла с платьем в руках, неуверенно глядя на меня.
Я улыбнулась и кивнула:
— Конечно, согласна. Мы обе знаем, что мне здесь не жить. Только дай мне хоть немножечко времени, чтобы проснуться и умыться.
— Это не я устроила ранний подъем и срочное бракосочетание. Так приказал лорд Керо, — хихикнула счастливая невеста, сверкая глазами. — В замке форменный переполох. Святой отец противился, говорил, что не дело без подготовки и вообще…
— Когда меня спешно замуж за дракана выдавали по приказу Хасина, что-то никто не возмущался! — мстительно напомнила я.
— Милорд то же самое сказал, — восторженно поведала Ноэль.
Невероятно, она прямо-таки вознесла темного на пьедестал и сделала объектом поклонения. Я лишь усмехнулась. Мой дракан попросту не хочет зря время терять. Для него это — чужая земля, чуждые нравы, и новые проблемы ему не нужны. Он пообещал помочь моей кузине — делает. Как умеет и желает. Сами же просили.
Я зевнула и потянулась довольной кошечкой:
— Та-ак сладко спалось сегодня… — Затем поделилась с сестрой, вспомнив свои ощущения под утро: — Пока ты не разбудила, мне чудилось, что кто-то баюкает в теплых родных объятиях, благодарит за что-то. Приятно… Даже просыпаться не хотелось.
Ноэль присела на краешек кровати, солнечно улыбнулась и выдала:
— Это Хемвиль откликнулся на ту радость и энергию, что ты ему сегодня подарила… ночью.
— Э-э-э… в каком смысле — Хемвиль? — опешила я.
— Вставай! — Подруга схватила меня за руку и, откинув одеяло, потащила к окну. Распахнула ставни и указала пальцем вниз: — Смотри!
Я выглянула наружу и… замерла с открытым ртом: земля внизу покрылась плотным зеленым покровом, который даже до деревни добрался. А кое-где пестрели желтыми пятнами цветы, похожие на одуванчики. По каменной стене замка и других строений ползли вьюны, придавая поместью более яркий и нарядный летний вид.
— О-бал-де-еть! — выдохнула я потрясенно.
— А то! Челядь теперь косится на милорда и непременно гадает, какой он в постели. Раз после одной вашей ночи все позеленело раньше времени.
Я отступила от окна, закусила губу и словно сомнамбула пошла умываться. Как жить, спрашивается, если теперь наша с мужем близость — это достояние общественности?! Если что-то где-то вдруг заколосится, все будут думать, что мы любовью занимаемся… Засада!
Венчали молодых драков в замковой часовне. На обряде из родственников со стороны невесты присутствовала только я. Драканы решили, что они снаружи постоят. Собственно, никто и не настаивал, по причине отсутствия у них праздничного настроения и соответствующего выражения лица. А главное — желания испытывать на себе последствия светлого обряда. Для меня же церемония стала своеобразной передышкой, которая позволила восстановить душевное равновесие, чтобы снова посмотреть в глаза своему мужу. Потому что, когда мы с Ноэль вышли во двор, ступая по упругой зеленой травке, я увидела гранта Керо, его свиту, остальных гостей и жителей замка и залилась краской смущения. Ведь никому даже слов не нужно — по густой растительности и так ясно как белый день, кому вчера очень-очень посчастливилось.
Сегодня утром я блистала, причем в буквальном смысле: блестящие золотисто-серебристые волосы волнистым каскадом ниспадали до талии; тончайшую паутинку вуали на голове закреплял драгоценный обруч; яркое светло-желтое платье с золотистыми кружевами и вышивкой — настоящее произведение портновского искусства.
Юная невеста стояла в красно-черном, до боли знакомом наряде. Мрачном, на мой взгляд, но ее милое счастливое личико, обращенное к жениху, тоненькая хрупкая фигурка, золотисто-русые с рыжиной волосы придавали платью совершенно другой вид. Неискушенная, невинная, влюбленная драка выглядела трогательно и нежно и словно всей душой и телом тянулась к золотоволосому красавцу Глениру.