Иоланда разочарованно покачала головой:
— Крепко же он отравил тебя своим ядом, что ты белое видишь черным, и наоборот. Но тем опаснее я вижу его фигуру. Тем страшнее… Да, арестовать. И немедленно. Пока здесь де Гокур и его солдаты.
— Я не пойду на это, — замотал головой Карл. — Нет, не пойду. — Он гневно взглянул на тещу. — Я не иуда! — Король гордо поднял голову. — Я — добрый христианин…
Перед Иоландой Арагонской, в ее покоях, стояли трое молодых людей — Жан де Бюэй, Прижен де Коетиви и Пьер де Бризе. Три пылких арманьяка, все они сражались под знаменем Девы Жанны.
— Вы одели кольчуги под ваши кафтаны, господа? — негромко спросила королева.
— Да, Ваше Величество, — кивнули они.
— Берегите себя, на вас вся моя надежда. — Она перекрестила каждого из них. — А теперь ступайте. И да пребудет с вами Господь. Истребите змею. Франция будет благодарить вас.
Трое молодых рыцарей припали на правое колено и поочередно коснулись губами украшенных перстнями рук Иоланды Арагонской. Выбор мудрой королевы оказался не случаен: все трое были заклятыми врагами англичан и бургундцев, но еще больше они ненавидели того, кто сделал все, чтобы Жанна оказалась в руках противника.
— Помните, когда они поднялись, — предостерегла она их, — это должна быть ссора, а не нападение. Иначе мне трудно будет бороться за ваши жизни. Ступайте!
Когда рыцари покинули ее покои, кто-то поскребся в потайную дверь.
— Да? — спросила королева.
Поддерживая платье, в комнаты вошла Мария — она была непривычно бледна.
— Вы уверены, матушка, что все пройдет так, как вы задумали?
— Мы будем молить об этом Господа. — Королева четырех королевств взяла в руки голову дочери, коснулась ее лба губами. Затем заглянула Марии в глаза, полные слез. — Мы затеяли опасную игру, дочь моя…
Дружба Жоржа Ла Тремуя и Реньо де Шартра медленно остывала. Не потому, что у одного из вельмож поменялся взгляд на внешнюю политику Буржского государства. Просто архиепископ Реймсский, обладавший тонким чутьем, давно распознал, что вокруг его союзника собираются тучи. Угроза Ла Тремую читалась в глазах всех военачальников Буржского двора, включая де Гокура и маршала де Буссака, Орлеанского Бастарда и Ксентрая, который лишь недавно вернулся из английского плена, выкупленный своим королем. Но, как отметил для себя архиепископ, первый министр не хотел этого замечать — он вел себя так же самоуверенно, будучи убежденным, что ему все сойдет с рук. Реньо де Шартр сообщил о своих опасениях Ла Тремую, но тот проигнорировал предупреждение. И напрасно, потому что де Шартр был прав, а Ла Тремуй оказался слепцом.
Именно поэтому в сырую осеннюю ночь 1433 года, после очередного пира, он удирал по пустым коридорам шинонского замка Кудрэ в сторону своих покоев, держа в руках меч и выкрикивая за спину: «Именем короля, остановитесь! Именем короля!» — а за ним гнались трое молодых людей, также вооруженных мечами. Один из охранников Ла Тремуя лежал позади, истекая кровь, сам первый министр свободной рукой зажимал рану на животе. Часть охраны предусмотрительно сняли с постов, а Карл Валуа, на которого так рассчитывал Ла Тремуй, весьма опьянел на пиру. К тому же Мария в эту ночь готова была заласкать мужа до смерти. Что до Реньо де Шартра, так архиепископ и совсем сказался больным и предался молитве в одной из дальних часовен.
Одним словом, думать о несчастном Ла Тремуе было некому.
И все же план Иоланды Арагонской оказался сорван. В затеянной ссоре был заколот охранник первого министра, самого Ла Тремуя легко ранили в живот. Рыцарь дю Бюэй, если бы не одел кольчугу под сюрко, оказался бы сражен мечом ловкого Ла Тремуя. Только поняв, что перед ним — убийцы, настоящие ассасины, чистые фанатики, Ла Тремуй дал деру. И спасся. Подоспевшая охрана остановила трех рыцарей, приставила к их горлу копья и разоружила, а Ла Тремуй заперся в своей части дворца.
Шинон затаился. Королева четырех королевств, узнав, что ее рыцари арестованы, несмотря на сдержанность, ломала руки. Узнав о случившемся, скоро подоспела и Мария, оставив мужа в крепких объятиях Морфея.
— Мы должны нанести еще один удар, — четко сказала Иоланда. — И нам стоит торопиться. Если Тремуй найдет подход к королю, быть беде.
Пока спал Карл Валуа, молился де Шартр и затаился в своих покоях Ла Тремуй, зализывая нанесенную ему рану и лихорадочно обдумывая отмщение, наиболее авторитетным вельможей, наделенным властью, в Шиноне являлся Рауль де Гокур. За ним и послала Иоланда Арагонская. Губернатор Шинона полностью разделял ее взгляды на фигуру первого министра, но без решения короля он не мог покуситься на свободу Ла Тремуя. Все, что он смог сделать, так это освободить трех молодых рыцарей, напавших на первого министра, формально вызвав их на допрос.
…Карл Валуа вздрогнул, когда его лица коснулись. Он сонно открыл глаза и увидел над собой лицо жены. Мария улыбнулась, но улыбка вышла странной. Напряженной.
— Что случилось? — спросил король.
— Тебе необходимо принять решение государственной важности, милый, — проговорила молодая женщина.
— Сейчас? — нахмурился Буржский король. — Что, англичане высадились в Кале? — Он был совершенно серьезен в своих предположениях. — Что случилось?
— Они обязательно высадятся в Кале, если вы немедленно не примите этого решения, — сказал по другую сторону от его постели знакомый голос. — Немедленно, Карл.
Валуа обернулся — там стояла теща, сцепив руки под грудью.
— Вам опять не спится, матушка? — попытался съязвить он, еще окончательно не протрезвев.
— Не спится, Карл, потому что за вашей спиной совершается предательство.
— Предательство? Но кто предатель?
— Сейчас вы все узнаете, государь. Войдите, господа! — громко сказала Иоланда. — Его величество ждет вас!
— Жду — кого? — хрипло спросонья вопросил король.
Он настороженно уставился в темноту. В его опочивальню, в свет факелов и мерно горевшего камина, входили люди. Король хотел было вознегодовать, даже успел испугаться, но это были его придворные. Лучшие из лучших! Верные из верных. Кто не жалел для него крови и десятки раз ради него рисковал своей жизнью. Рауль де Гокур, маршал де Буссак, друг детства Орлеанский Бастард, Ксентрай и могучий Ла Ир, младшие товарищи — Жан дю Бюэй и Пьер де Брезе.
Мария взяла его за руку.
— Что все это значит? — садясь на постели, спросил король.
— Предатель, о котором вы спрашивали, ваш первый министр — Ла Тремуй, — грозно сказала королева.
— Глупости, — глядя на лица воинов, пробормотал Карл.
— Он сделает все, чтобы вы проиграли в этой войне, — также грозно и неумолимо продолжала королева четырех королевств. — Он делает все для этого, и уже давно.
— Где доказательства?
— Вы помните, Ваше Величество, — выступив вперед, поклонившись, проговорил Рауль де Гокур, — что четыре года назад, тридцатого июня, наша армия подошла к Оксёру, занятому бургундцами? Нашим требованием было — открыть ворота. Но горожане упорствовали. — Он усмехнулся. — Якобы город соблюдал нейтралитет! Чушь! Дама Жанна настаивала на штурме, но первый министр вызвался быть посредником между горожанами Оксёра и своим королем, то есть вами, государь. Тогда вы встали на сторону Ла Тремуя. Мы были так милостивы, что не взяли силой, а купили у враждебного нам города провиант. Ла Тремуя хорошо знали в Оксёре, поблизости у него много своих земель. Первый министр получил за эту сделку от наиболее богатых горожан взятку в размере двух тысяч экю. А ведь мы тогда оставили за спиной крепость с сильным вражеским гарнизоном — бургундским гарнизоном!