— Но мы с вами раньше не встречались.
— Правильно, не встречались, то есть знакомы не были. А вот коснулись на улице рукавами — и меня точно током ударило. Так бывает, когда совсем близко…
Катарина внимательно слушала их обоих, иногда подолгу задерживая взгляд на Паше, улыбалась самой себе. И все цепляла ложечкой домашнее малиновое варенье, осторожно так — дегустировала.
— И со мной так было? — нахмурился Вадим.
Паша кивнула:
— Да, на Броневой улице, полгода назад.
— А все трещинки на потолке — это как? И пароходик в раме…
— Я ведь вначале испугалась, столкнувшись с вами, обмерла вся. Сразу ведь не поймешь, кто вы. И с кем. Пошла за вами. Выследила. — Она подлила из чашки в блюдце кипяток, подула. — Вы были правы — около дома ходила, а вы и не заметили. — Она опять смешно улыбнулась. — Потому что некрасивая, наверное.
Катарина, оторвавшись от занятия, с укором взглянула на Пашу.
— Прекратите вы, — сказал Вадим.
— Да что уж там, — Паша вновь отхлебнула чаю. — Нам ехать далеко придется, — неожиданно сказала она.
Вадим и Катарина одновременно забыли о чае с вареньем.
— Вы о чем? — спросил он.
— О нем, — просто ответила Паша.
Катарина тоже посмотрела на Вадима, как на непонятливого.
— О… Дионисии?
— Конечно, — ответила за нее княжна. — Ты забыл, зачем я с тобой приехала в Россию?
— Верно, — кивнула Паша, — чаи гонять, что ли? — Она посмотрела на Катарину. — Я думаю, что это очень далекий город. Где-то на краю земли. Там холодно, очень много снега. Но главное, что я видела, это свет в окне многоэтажного дома. Освященных окон было много, но они точно расплывались. А это было четким, ясным. И все время снег, почему — не знаю. Видимо, это подсказка, что искать нужно не в Азии… Может быть, в Сибири?
— Но как по одному окошку можно найти человека? — изумился Вадим. — Тут и жизни не хватит!
— Можно, — кивнула Паша. — Этот дом несколько раз возникал напротив тройки лошадей. Одна смотрит прямо, как и положено, другие — в стороны.
— Скульптура, что ли?
— Да, — кивнула Паша. — Думаю, мрамор. Тройка лошадей белая, под стать снегу, и большая. Я думаю, она стоит на площади. И вот за этой тройкой — дом и яркое окошко. — Паша убежденно кивнула. — Оно как маяк. Уверена, это его окно.
Задумчиво глядя на блюдце, Катарина улыбнулась:
— Я верю тебе. Знаешь, — княжна подняла на Вадима глаза, — как она узнала его тогда, в Константинополе? Мне отец рассказывал. У Дионисия было любимое место за крепостной стеной, на берегу Золотого Рога, недалеко от стен дворца Влахерны. Там он сидел, мечтал, делал записи, глядя на бухту и корабли. Таким вот, задумчивым, она и увидела его прежде.
— Хотя бы знать, какой он — молодой или старый? — неопределенно проговорил Вадим.
— То что не старый — точно, — заверила его Паша. — Это я чувствую. Думаю, он юноша, как и прежде.
— Когда мы жили в столице мира, я о Константинополе, угадывать было куда легче. Все, как на ладони. Так ведь?
Княжна подняла глаза на Пашу, и та кивнула:
— Мир стал большим, Вадим Александрович. Дионисий далеко, и нам придется обойтись малым. Для нас самое главное, чтобы другие не узнали раньше, какой он…
— Значит, говоришь, три коня, — покусывая губу, сказала Катарина. — О’ кей. Вадим, не подашь мне мой рюкзачок?
Вадим выполнил ее просьбу. Она расстегнула молнию, вытащила добротный футляр из кожи. Внутри, в мягкой утробе, прятался миниатюрный ноутбук. Катарина открыла крышку.
— Это компьютер? — спросила Паша. — Какой красивый. А я не люблю компьютеры, — тут же признала она.
Включая машину, Катарина улыбнулась:
— Зря. — Она вытащила из кармана трубку сотового телефона, набрала номер и вскоре вышла в Интернет. — Вот мы и в мировой сети, — сказала она. — Вадим, как бы ты назвал произведение из трех коней, запряженных в одну упряжку?
— «Тройка», — пожал плечами Вадим.
— А ты, Паша?
— Думаю, так же.
— А будь вы градоначальниками?
— Все равно — «Тройка», — ответил Вадим.
Катарина уже занесла пальчики над клавиатурой, но Вадим опередил ее:
— Постой, будь я художником, то назвал бы ее «Птицей-тройкой»!
Катарина оживленно кивнула:
— Поправка принимается.
Княжна набила требуемое словосочетание и запустила поиск.
— Чего тут только нет, — сказала она. — Будем искать…
Вадим и Паша тоже тянули шеи, каждому захотелось заглянуть в экран. Тем временем по клику страница открывалась за страницей…
— «Художественно-скульптурная композиция «Птица-тройка» была подарена известным новосибирским художником Иваном Федюкиным сибирскому городку Ермаковску…» — через пять минут торжествующе прочитала Катарина. — Смотри-ка, угадал с Птицей-тройкой. — Она открыла статью, где подробнее рассказывалось о подарке городу, состоявшемся пять лет назад. — А вот и фотография — три белых коня! Паша, они?
Вадим и Паша к этому времени уже стояли за ее спиной.
— Они, — изумленно прошептала хозяйка дачи. — Они, Катечка…
Княжна развела руками:
— Вуаля!
— Так-то, Паша, — рассмеявшись, кивнул Вадим. — Это — прогресс! Не рукавами друг о дружку тереться!
— Хватит, — подтолкнула его локтем Катарина.
— Когда подумаю, что вся эта сеть без проводов опутывает нас с вами, проходит через нас, мне страшно становится, ей богу, — поежилась Паша. — Его дом вон за этими домами, — она указала пальцем на мутные многоэтажки вдалеке за Птицей-тройкой.
Паша села.
— И когда мы едем? — спросила она.
— Сегодня же, — твердо сказала Катарина.
— А завтрашняя встреча? — спросил Вадим.
Катарина пожала плечами:
— Не смеши меня.
— С кем у вас встреча? — поинтересовалась Паша.
— С бывшими любовницами, — поймав взгляд Вадима, приторно улыбнулась девушка. Она уже набирала на клавиатуре расписание воздушных линий. — Ага, вот и он, Ермаковск. Надо лететь через Москву. Если мы в восемь часов вечера, а это через полтора часа, сядем на самолет, то в девять будем в Москве. Так, что у нас дальше. — Она ловко стучала по клавишам, быстро оценивала ситуацию. — В десять мы вылетаем в Новосибирск, в два часа ночи на месте. Из Новосибирска вылетаем в четыре утра — и еще полчаса до Ермаковска. Короче, в пять часов утра, нет, в начале шестого, мы стоим у Птицы-тройки.
— Уже? — совсем ошеломленно переспросила Паша.