С Сашкой мы виделись каждый вечер, а в выходные так и вообще все время проводили вместе, и расстояние не было преградой. Если же не получалось увидеться, то болтали по телефону и не могли наговориться, и я не могла дождаться, когда же встретимся снова. Он всерьез влился в нашу компанию. Стас, помню, ошалел от неожиданности, увидев давно пропавшего друга. А когда про Леньку услышал, чуть вообще в обморок не упал.
Один раз мне позвонила Сашина мама и тихо, с трудом подбирая слова, поблагодарила. Я поняла, что она знает все. И только моя мама так ни о чем и не догадалась, чему я, знаете, очень рада. Фамильное золото я оставила у Ники на хранение, а фотоальбом притащила домой, соврав, что его нашли мальчишки в заброшенном доме.
Мое сходство с княгиней признала вся семья. Мое и бабушкино. А когда альбом показали бабушке, она чуть не расплакалась:
– Да это же она, бабка моя! Говорила когда-то, что происходит из бывших, но подробности скрывала, не жаловали это при тогдашней власти… Ой, и мама моя маленькая вот, на другом фото! Где вы это взяли?
– Шила в мешке не утаишь, – философски заметил тогда папа. – Думал, женюсь на медсестре, оказалось – на княгине!..
Со временем я понемногу успокоилась.
И вот однажды, уже глубокой осенью, я шла по центру города, по лужам, в куртке и ботах. Вечерело, осенью это происходит рано. И вдруг я увидела, как навстречу мне, чуть прихрамывая, в элегантном плаще и шляпе, с сияющей улыбкой идет… Вадим.
– Здравствуйте, Лилия, как давно мы с вами не виделись, – тон был самым доброжелательным.
– Уйди…те! Я не хочу больше с вами общаться!
– Но почему? Насколько мне известно, вы возвращались в мой дом, входили в него. А это, согласно нашему договору, означает…
– Я не входила в него, я через него выходила! – закричала я, и на нас оглянулся одинокий прохожий. Мне было очень страшно, но я пыталась держаться. – И я не люблю, когда меня обманывают!
– Помилуйте, в чем я вас обманул?
– Вы изо всех сил давали мне понять, что вы князь Сосновский, а на самом деле вы… С такими… существами я связываться не намерена!
Последний прохожий, прошедший мимо нас, свернул за угол от греха подальше, и мы остались одни на вечерней улице. Я, еле сдерживая панику, ринулась прочь.
– Погодите, куда же вы уходите? – Вадим словно из-под земли вырос у меня на пути.
– А-а! Отстаньте! – Я огляделась по сторонам. Но вокруг не было ни души, и я вдруг осознала, что именно так можно однажды встретить на пути убийцу или маньяка, и в огромном людском муравейнике не найдется никого, кто бы тебя спас.
– Погодите, Лиля. Понимаю, вы не хотите меня видеть, но хотя бы выслушайте напоследок. Это мне очень важно. Я знаю, у вас доброе сердце и вы жалеете всех, даже нечисть. Так неужели у вас не найдется капелька доброты и для меня?
– Л-ладно…
Я понимала, что другого выхода у меня просто нет.
Идти под руку я отказалась, это уж слишком. Мы просто пошли рядом.
– На самом деле, Лиля, я живу на свете уже много лет – очень-очень много. Но – я человек. Я родился человеком и, несмотря ни на что, остался им. Хотя многие отрицали это. Они меня ненавидели за само мое существование, не было никого, кто бы меня любил. И я научился ненавидеть в ответ. С годами я научился многому. Но изредка, несмотря ни на что, даже мое темное сердце озаряет лучик любви, – тут он печально посмотрел в затянутое тучами небо. – И я позволил себе полюбить, даже зная, что никогда не получу взаимности. О, она была прекрасна! Но это не главное – она была сама доброта во плоти. Она жалела всех несчастных, всем старалась помочь. И, наверное, не отвергла бы даже меня. Но мне не нужна жалость – мне нужна любовь! Жалеют пусть нищих и убогих! – воскликнул он. – И я пришел к ней… инкогнито. В чужом облике. Она встретила меня радушно, но – ничего у меня не получилось, она слишком любила своего мужа. И осталась ему верна, даже после того, как убежала от него.
– Вы о княгине Сосновской?
– Да. Я все ждал, что она придет. О, я умею ждать. Ожидание было долгим, обычные люди не живут столько, но я все равно ждал. А пришли вы. И вы так на нее похожи! Красотой, манерами, а главное – вы столь же добры. Такая редкость в этот злой, жестокий век! И я полюбил вас. Даже сильнее, чем ее. Как вы сами понимаете, я не мог раскрыть перед вами сразу всей правды – вы бы не поверили, к тому же испугались бы. Впрочем, испугались вы все равно. И сейчас отвергнете меня так же, как и она. Теперь вы знаете и о Тенях, и о проклятых. О да, я ненавижу многих – но я люблю вас. И не причинил бы вам зла. Вы были бы безраздельной хозяйкой моего сердца – и владычицей этого места. Любые блага мира – того и этого – легли бы к вашим ногам, и ваша душа нисколько бы не пострадала!
Вадим замолчал в ожидании, но я тоже молчала.
– Так может… вы еще согласны подумать?
Не знаю, Никино ли зеркальце помогло, или я просто стала немного умнее, но его обаяние больше не действовало. Жаль его было, да. Но вдруг нахлынуло злое воспоминание, которое часто и обидно терзало меня все эти дни: Сашка, связанный по рукам и ногам, лежит на холодном полу подземелья, куда его бросили умирать от жажды. Мое врожденное чувство справедливости каждый раз при этом воспоминании требовало отмщения.
– Вот что, уважаемый, – сказала я решительно и холодно. – Все это, конечно, трогательно для сентиментальных дурочек. Но я люблю другого, который не в пример лучше вас. И буду ему верна, что бы ни случилось. Как та княгиня.
– Вот как?
– Именно так. Прощайте.
– Ну что ж, – Вадим печально вздохнул и сунул руку за пазуху. – Я берег ее как дорогую память, но теперь хочу вернуть ее вам, ведь она ваша.
И вытащил на свет мою злополучную бежевую туфлю:
– Возьмите. И не поминайте лихом.
Я протянула было руку, но в последний момент передумала. Нет, больше я никогда и ничего не возьму у сомнительных личностей! Ни-че-го!
А Вадим ожидал, что я возьму, разжал пальцы – и в итоге туфля брякнулась на асфальт. И что-то зазвенело. Из туфли выпала золотая монета.
Ах ты!.. Вообще-то я злюсь редко, но тут рассвирепела. Так это он ломал любовную комедию, чтоб втюхать мне эту гадость? Я медленно заговорила, сдерживая ярость:
– Вы просто обычный подлец. Говорите о любви, а у самого припасена за пазухой месть на случай отказа? Изображали из себя благородного князя, а поступаете как абсолютное ничтожество!
Я цедила слова негромко, холодно и зло, а в конце прибавила:
– Нет, конечно же, никакой вы не князь. Хотела бы я знать, кто вы такой на самом деле…
И вдруг Вадим стал меняться в лице. И во всем остальном тоже. Он резко уменьшился в росте, его красивый плащ и шляпа тоже съежились, превратившись в серые лохмотья, а лицо… ой мамочки! Лучше бы мне этого не видеть – лицо на моих глазах уменьшалось, покрывалось морщинами, безобразно вспучивалось наростами, и вот уже передо мной стоял – мне по пояс ростом – Хозяин Теней.