При этом «имеющиеся данные» о переброске немецкой авиации в Финляндию никак не конкретизированы, хотя и обозначены как «обстоятельство решающего значения». Реальная группировка немецких войск в заполярной Финляндии определена почти точно, в то время как немецкие войска в южной Финляндии (в действительности несуществующие) описаны словами «группа неустановленной численности». И уж совсем непонятно — как из района «Котка и севернее полуострова Ханко», то есть с северного берега Финского залива, можно начать наступление на Ленинград; разве что дождаться суровой зимы, переправиться по льду на южный берег залива к Таллину и оттуда двинуться на восток…
«Секретным телефоном из Берлина…»
Теперь историкам остается только найти ответ на последний и самый важный вопрос: кто эти «достоверные источники», через которые вечером 24 июня дезинформация была доведена до Хозяина? Документы спецслужб по-прежнему недоступны. Даже через 72 года после обсуждаемых событий, то есть в ситуации, когда все упомянутые в них агенты и резиденты давно уже ушли из жизни. Тем не менее крохи полезной информации можно извлечь и из хрестоматийно известного Журнала посещений кабинета Сталина.
Нарком Тимошенко, председатель Комитета обороны (не путать с ГКО!) Ворошилов и начальник Оперативного управления Генштаба Ватутин (начальник Генштаба Жуков был командирован на Юго-Западный фронт) вошли в кабинет Сталина в 17.30. В кабинете Хозяина вместе с ним были Молотов и Берия — люди из самого «близкого круга», в те дни практически дневавшие и ночевавшие в сталинском кабинете. А вот в 20.00 в кабинет вошел человек, который был там крайне редким гостем: генерал-лейтенант Филипп Голиков, начальник Разведывательного управления Генштаба.
В выстроенной Сталиным системе субординации начальник Разведупра был явно на вторых ролях. Так, за весь май и весь июнь (до 24-го числа) товарищ Голиков ни разу не был вызван в кабинет Сталина. В апреле 41-го он там появляется лишь один раз (11 апреля), да и то на 30 минут. В марте он там не был ни разу… Так что сам факт появления начальника РУ в кабинете Сталина может служить достаточным основанием для версии о том, что вечером 24 июня там обсуждалась разведывательная информация чрезвычайного характера. При этом нет никаких оснований утверждать, что именно Голиков доложил Хозяину дезинформацию о сосредоточении немецкой авиации в южной Финляндии. «Достоверным источником» мог быть и товарищ Берия, и какие-то неизвестные пока науке личные агенты Сталина, начальника Разведупра могли экстренно вызвать лишь для того, чтобы услышать его оценку поступивших сведений.
Из кабинета Сталина генерал-лейтенант Голиков вышел в 21.20, и вечером того же дня он подписывает очередную Разведсводку № 3/660739, обозначенную как «на 22.00 24 июня» (при этом фактически документ мог быть составлен и подписан на несколько часов позднее). Именно в ней появляется — в первый, единственный и последний раз — информация о готовящейся бомбардировке Ленинграда: «По полученным сведениям, Берлин секретным телефоном передавал в Финляндию следующие указания: 24 или утром 25 июня на фронт в Финляндию прибывает дополнительно 25 тыс. немецких солдат и лучшие авиаподразделения с целью перейти в наступление на Ленинград со стороны Финляндии, в случае неуспеха подвергнуть полному разрушению военные объекты: заводы и вокзалы».
Разведка докладывала точно
Внимательное чтение других Разведсводок РУ ГШ показывает, что в большинстве случаев там используются вполне конкретные выражения: «По данным фронтовой разведки… агентурной разведкой установлено… в ходе боевых действий выявлены…» Информация, полученная от «смежников», так прямо и называется: «По данным НКГБ». Использованная в Разведсводке от 22.00 24 июня размытая формулировка («по полученным сведениям») свидетельствует, на мой взгляд, о том, что вовсе не агентура Разведупра послужила источником дезинформации. Голиков эти «сведения из секретного телефона» всего лишь получил в кабинете Сталина, а затем послушно включил в подписанную им Разведсводку.
Строго говоря, можно назвать еще одного потенциального поставщика дезинформации — 24 июня в кабинете Сталина появился (с 16.45 до 17.00) нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов. Однако и очень короткое время его визита — всего лишь 15 минут, и известные ныне документы Главного морского штаба не дают оснований для предположения о том, что «деза» пришла от военных моряков.
Разведсводки Первого управления ВМФ за 23–27 июня (№№ 649–658) в целом вполне адекватно описывают ситуацию «по Северному и Балтийскому театру». Что примечательно, происхождение информации всегда четко фиксируется («по данным радиоперехвата, по данным агентурной разведки, по наблюдениям постов…»). Разведка фиксирует (весьма точно) базирование немецкой авиации в Норвегии и непрерывную переброску авиачастей на аэродромы северной Норвегии. Честно и точно (без преувеличения масштаба и собственных успехов) описаны два налета самолетов люфтваффе на Кронштадт, в ходе которых немцы провели минирование бухты военно-морской базы. Что важно — фактически после этих налетов немецкие самолеты, базировавшиеся на аэродроме Проверен (Восточная Пруссия), совершили посадку для дозаправки на финском аэродроме Утти, но именно этот факт в Разведсводках ВМФ не отмечен.
В вечерней сводке за 23 июня со ссылкой на агентурные источники отмечено прибытие в финские порты Ботнического залива «60 немецких транспортов с войсками и вооружением». Все верно — это прибыла 169-я пехотная дивизия вермахта, которая затем маршем выдвинулась в район заполярного Кемиярви для наступления на Кандалакшу. Разведсводка № 653 на 19.00 24 июня фиксирует, правда, весьма неточно, первое появление немецких самолетов на заполярном финском аэродроме Луостари (сначала эти самолеты определены как бомбардировщики неуказанной численности, в утренней сводке от 27 июня они превращаются в «8—10 бомбардировщиков и 6–8 истребителей»; фактически накануне наступления на Мурманск туда была перебазирована одна эскадрилья истребителей в составе 10 «мессершмиттов»). Про базирование хоть каких-то немецких авиачастей в южных и центральных районах Финляндии нет ни слова. Не упоминаются они и в оперативных сводках Главного морского штаба за 22–26 июня.
Война и мир
Теперь постараемся ввести все вышеизложенное в общий контекст военно-политической ситуации 1941 года.
Вооруженная агрессия Советского Союза против Финляндии, начавшаяся 30 ноября 1939 года, неожиданно закончилась подписанием Московского мирного договора 12 марта 1940 года. Причина, по которой Сталин помиловал Финляндию (финская армия к началу марта истекала последними каплями крови), скорее всего, связана с действиями англо-французского блока: слишком близкой стала опасность превращения «странной войны» на Западе во вполне реальную войну объединенных сил Европы против СССР. Впрочем, и в таких условиях товарищ Сталин сумел навязать Финляндии «мирный договор», в соответствии с которым от Финляндии были отторгнуты обширные территории (37 тыс. кв. км, что примерно в пять раз больше того, что было захвачено силой оружия в ходе «зимней войны») и 400 тысяч финских граждан (более 10 процентов населения) вынуждены были покинуть свои дома.
При всем при этом в Кремле заключенный с Финляндией договор воспринимали как временную, вынужденную и досадную остановку на пути к полной аннексии Финляндии. После же того, как в мае-июне 1940 года Франция была разгромлена, а Англия оказалась фактически блокирована на своих островах, «прессовать» Финляндию начали по полной программе. Ультимативные требования отставки министров финского правительства и вмешательство в выборы президента, требования «вернуть» Советскому Союзу подвижной состав финских железных дорог и прекратить строительство оборонительных сооружений на новой границе, систематическое нарушение воздушных границ (за первую половину 1941 года финская пограничная охрана зарегистрировала 85 пролетов советских самолетов), управляемое из Москвы «Общество мира и дружбы с СССР», организовавшее кровавые уличные беспорядки с десятками убитых и раненых…