Секретарь удивленно пожал плечами.
– Я хотел сказать, милорд, что королева написала письмо императору, в котором она обвиняет нашего государя в преступлениях против религии, нравственности, против законов государства, а также в оскорблении ее королевского величества, – и пишет также о намерении короля развестись с ней. Королева просит императора принять все меры к низложению короля Генриха.
Сэр Джеймс в одно мгновение поднялся с постели.
– Откуда вам это известно? – спросил он, недоверчиво глядя на Джонса.
– Королева поручила своему придворному, сэру Фердинанду, тайно отвезти письмо. Но тот оказался благоразумным человеком, и прежде чем ехать к императору, встретился со мной и показал мне послание королевы. Мне пришлось заплатить сэру Фердинанду тридцать серебряных монет.
– Вам возместят ваши расходы, – небрежно махнул рукой сэр Джеймс. – Итак, разрыв между королем и королевой стал окончательным. Более того, королева решилась на государственную измену – на свержение законного правителя Англии. Ах, как хорошо все складывается, – удача сама стучится к нам в дверь! Быстро мне одеваться, – я еду на прием к королю. И позвать лекаря, – пусть даст мне что-нибудь, избавляющее от головной боли и тошноты!
* * *
Почти в тот же час сэр Томас сидел у себя в кабинете в кресле перед камином, перелистывая старинную книгу, оплетенную почерневшей телячьей кожей. Дверь в кабинет беззвучно открылась, вошла жена сэра Томаса. Она приблизилась к мужу, обняла его и заглянула в книгу, которую он читал.
– Что это? – спросила она.
– «Основания стоицизма», – ответил сэр Томас.
– Я думала, ты пишешь.
– Нет. Я больше никогда не буду этого делать, – сказал он, нахмурившись.
– Почему?
– Подчинить перо запросам толпы и выгодно продавать свои литературные изделия – вот единственное, ради чего можно заниматься литературой. Тот, кто следует этим принципам, заслуживает уважения как хороший ремесленник и расчетливый купец. Но горе пришедшему в литературу с высокими побуждениями, с искренними душевными порывами! В лучшем случае его ждет небрежное внимание избранных ценителей, в худшем – шиканье растревоженной публики. Я не хочу больше стоять у позорного столба, не хочу слышать злобные выкрики своих врагов и ядовитые слова утешения от своих друзей. Слава богу, мы достаточно обеспечены, и мне не надо торговать своими мыслями и чувствами, чтобы заработать себе на жизнь!..
– У тебя что-то случилось? На вчерашней охоте? – насторожилась жена.
– У меня – нет. У всех нас – да.
– Я не понимаю тебя.
– Король оказал особые знаки внимания леди Анне Болейн, – коротко объяснил сэр Томас.
– Ну и что? Слабость короля к молодым девицам известна всем.
– Государь хочет развестись с королевой.
– Вот новость! – засмеялась жена. – Да он уже много лет хочет с ней развестись!
– Нет, теперь его намерение решительно и серьезно. Сама королева убеждена в этом. Сегодня она отправила письмо императору, в котором просит заступничества и требует принять меры к низложению короля.
– Святая Дева! Неужели это правда? – жена сэра Томаса испуганно взглянула на него.
– Я читал письмо королевы.
– Ты читал ее письмо?
– Не удивляйся. Посланец королевы показал мне его; мудрый он человек, посланец королевы, – решил, что в интересах государства я должен знать об этом письме! – невесело улыбнулся сэр Томас.
– Что же будет? – с тревогой спросила жена.
– Я обязан доложить государю. Но тем самым я дам повод королю для обвинения королевы в заговоре. Развод станет неизбежным даже и без согласия церкви. Мы поссоримся с императором, мы поссоримся с папским престолом, но не это самое страшное.
– Боже мой! Война, отлучение от церкви – и это еще не самое страшное? О чем ты говоришь! – ужаснулась жена.
– Войны может и не быть, а власть папы сейчас не так сильна, как раньше, когда он легко менял королей и перекраивал королевства по своему усмотрению. Нет, меня тревожит не война и не отлучение от церкви… – сэр Томас замолчал, поглощенный своими мыслями.
Жена легонько дунула ему на волосы.
– Очнись. Что же тебя беспокоит, если не война и не проклятие папы?
– Разрыв с папой позволит сэру Джеймсу и подобным ему джентльменам поставить церковь в зависимость от короля, – и уж они постараются использовать преимущества этого нового порядка, уверяю тебя! Они превратят веру в свою послушную служанку, которая станет исправно трудиться во имя их обогащения, – сказал сэр Томас. – Освободиться от власти деспота – еще не значит получить свободу; деспотизм папы они хотят заменить тиранией безжалостных хищников, пожирающих своих слабых собратьев. Кто спорит, наша страна тяжело больна, но вместо того чтобы бороться за ее исцеление, эти джентльмены хотят поскорее умертвить ее, да еще и забрать себе оставшееся наследство. Справиться с болезнью, убив больного, – таков метод их лечения. Не исцеляют они, а убивают, и потому будут прокляты во всех делах своих!
– Как ты разволновался, дорогой мой, – жена поцеловала сэра Томаса в щеку. – Так ли все ужасно, как тебе представляется?
– Боюсь, что еще ужаснее. «Чуму проказе предпочтем, мы с нею лучше проживем!» – неожиданно пропел фальцетом сэр Томас.
Он встал с кресла и принялся расхаживать по кабинету; его жена с удивлением смотрела на своего разгорячившегося мужа, обычно спокойного и хладнокровного.
– Извини меня, дорогая, я должен ехать к королю. Я обязан сделать все возможное, чтобы не допустить расторжения его брака и разрыва с папой. Тяжело плыть против течения, но я должен! – сказал он.
– А ты подумал о последствиях? – настороженно спросила жена.
– Да. Я подумал о последствиях, и поэтому я пойду до конца, чем бы это мне не грозило, – ответил сэр Томас, остановившись перед ней.
Она покачала головой и вздохнула, не решившись перечить ему.
* * *
Пока сэр Джеймс беседовал со своим секретарем, а сэр Томас – со своей женой, король принимал ванну, наполненную душистой теплой водой, и с удовольствием вспоминал вчерашнюю охоту. Он позволял себе шутить со слугами, омывающими и массирующими его большое грузное тело.
После ванны короля облекли в удобную домашнюю одежду, и он направился в малую столовую, где обычно завтракал в узком кругу своих гостей. Малая столовая находилась во флигеле дворца; ее широкие окна выходили в уютный маленький садик, отделенный от остальной части королевского парка высокой кирпичной стеной. Когда было тепло, Генрих приказывал открыть двери в сад, и столовая наполнялась свежим влажным запахом листьев и хвои.
Сотрапезники короля занимали незначительные придворные должности и не имели ни малейшего влияния на государственные дела, зато хорошо разбирались в вопросах гастрономии и кое-что смыслили в искусстве. Разговор за столом шел исключительно на эти темы, и если кто-нибудь нарушал негласное правило, запрещавшее обсуждение иных предметов, то больше он не появлялся на королевском завтраке.