– И вот что самое любопытное, – увлёкшись, говорил Роман, – в письменных документах их первых эпох, нет и намёка на силы. Похоже, их тогда попросту не было. Есть лишь немногие упоминания в более поздних записях. Причём никакого страха предтечи перед силами не испытывали, и писали о них с явным презрением.

Вот теперь Герда заинтересовалась по-настоящему. Она уже внимательно слушала.

– Знаешь, – вдруг сказал ей Роман, – у меня есть мечта, я тебе расскажу, только обещай, что не будешь смеяться.

Роман выглядел очень серьёзным.

– Хорошо, я постараюсь, – пообещала ему Герда, действительно стараясь не улыбнуться.

– Ну не могли они всё убрать, – в голосе Романа послышалась какая-то неистовая страстность. – Просто не могли. При таком количестве артефактов, наверняка что-нибудь пропустили. И я уверен, что где-то в развалинах предтеч можно найти что-нибудь по настоящему важное.

Страстность в его голосе сделалось попросту запредельной. Да у него настоящая мания, – растерянно подумала Герда.

– По настоящему важное, – медленно, словно смакивая каждое слово, – повторил он, – оружие, например.

– Что?! Оружие! – на этот раз Герда изумилась по-настоящему: Роман вовсе не походил на кровожадного маньяка, мечтающего о галактическом господстве. В нём вообще не было никакой воинственности.

– Да, оружие против сил.

При слове «сил», в его голосе вдруг прозвучала такая ненависть, что Герда сразу поняла, что здесь замешано что-то личное.

Глава одиннадцатая
Поиски и находки

Вероятностные поля, они же энтропийные – представляют собой одно из базовых понятий современной квантовой физики. Имеют коренное отличие от всех прочих физических полей и энергий, так как являются волной чистой вероятности, на распределение которой влияет сам факт наблюдения.

«Отвечают» за неопределённость локализации элементарных частиц, играют ключевую роль в теоретических объясненьях псионики.

Краткая космическая энциклопедия.

Через два часа работы, Герда раскопала в земле небольшой механизм, вернее то, что от него осталось. Механизм походил на ежа с клешнями и мог быт чем угодно: от робота-шпиона до ремонтного кибера. В нижней части панциря зияли дыры, сквозь которые виднелась металлическая труха. Похоже, уцелели только отдельные детали механической части. Весь механизм выглядел как доисторическая окаменелость.

Сияя от гордости Герда показала находку Тине Первети.

– Неплохо, – одобрила руководительница, – у тебя явно неплохая везучесть. Не хочешь переквалифицироваться в археолога?

При последних словах она чуть улыбнулась, давая понять, что шутит.

– Тягомотина, – буркнула Герда, – вся ваша археология сплошная тягомотина. И почему только я согласилась?

– Потому что тебе было скучно, – объяснила Первети, – а рутина составляет большую часть любой деятельности.

Герда проворчала что-то не очень разборчивое. Но возразить, что– либо относительно своей мотивации ей по существу было нечего.

Задание с самого начала выглядело синекурой. Похоже, гильдия просто решила компенсировать ей мучения на предыдущей планете.

– Можешь заниматься на планете чем хочешь, – сказал давший ей задание Борис Невский, – хоть загорай. А когда археологи найдут что-нибудь, по настоящему ценное, просто отвези это по данным координатам.

Девочка кинула удивлённый взгляд на куратора.

– У них, наверное, спонсор миллиардер, способный оплатить столь длительный простой «Ласточки»?

Она имела в виду астрономические цены гильдии.

Наставник ответил с лёгкой иронией.

– Ты права, их спонсор вполне может себе такое позволить, поскольку им является наша гильдия.

Герда была изумлена.

– Нам то какая с этого выгода? – спросила она, имею в виду гильдию.

– Лишние знания никогда не помешают, – туманно ответил Невский, – к тому же гильдия должна заботится о своём имидже.

Герда совершенно ему не поверила. Что бы практически замкнутая сама на себя гильдия вдруг занялась благотворительностью? Озвучивать сомнения она, однако не стала.

Так что же гильдия думает здесь найти? – в который раз задумалась Герда.

Рабочий день заканчивался, археологи возвращались с раскопов, скапливаясь возле большого павильона столовой. Начал накрапывать дождь, но до того мелкий, что на него просто не обращали внимания.

Пищевой синтезатор в лагере был примитивным и явно рассчитан на простую еду. Если наши стали вдруг финансировать эту группу, – подумал Герда, – то могли бы поставить что-нибудь поприличней. Один чёрт, гильдия бы не обеднела. Однако после рабочего дня хорошо уминались и макароны. Герда с удивлением обнаружила, что устала, больше чем думала. После постоянных наклонов в раскопе немного побаливала спина.

Сдав посуду, девочка вышла наружу, с удовольствием почувствовала на лице ветерок. Захотелось немного пройтись. Неподалёку от раскопов протекала речушка, настолько мелкая, что в ней было не возможно даже по настоящему искупаться. Герда вышла на глинистый бережок и остановилась, прислонившись к одинокому дереву.

Некоторое время она бездумно смотрела на теченье воды. Вечерело. Почему-то возникла лёгкая грусть. Со слабым шумом вода ударялась о крупный камень, на мгновение, разделяясь на два потока, которые тут же сливались вновь. Привыкнув к этому звуковому фону, можно было различить стрекотание насекомых. Герда понятия не имела, как они выглядят, но почему-то стрекотуны представлялись ей похожими на кузнечиков. Вероятно, просто потому, что издавали похожие звуки.

– А вот ты где, – послышался рядом с ней голос Романа. – Еле нашёл.

Герда повернулась к приятелю. Хотя тот и прервал её созерцание, ощущения неудовольствия не возникло.

– Просто захотелось немного пройтись, – сказала она.

Не сговариваясь, они двинулись вдоль речушки. Роман взял её за руку. Герда вздрогнула, однако вырываться не стала. Вдоль берега росла высокая и густая трава. Временами попадались деревья. Высокие, тонкие, с широкой кроной по верху, они немного напоминали зонтики. Было хорошо идти, вот так взявшись за руки. Невольно Герда задумалась об этой внезапно возникшей дружбе.

Её соученики в гильдии были настоящими друзьями: верными и абсолютно надёжными. Но того же, что рядом с Романом, она с ними не разу не ощущала. Сейчас ей казалось, что встретились разделённые половинки некогда одного целого, идеально пригнанные к друг другу: во многом разные, но в тоже время одинаковые.

Не анализируй, – прозвучал вдруг внутренний голос, – не надо. Разве тебе плохо сейчас. И Герда послушалась, просто идя рядом с Романом, не думая ни о чём, целиком отдавшись чувству единения.