– Могу я приехать? Вы никуда не уходите?
– Пока нет. Приезжайте, Реми.
Максим положил трубку и кинулся приводить себя в рабочий вид. Наскоро ополоснулся холодным душем, похлопал себя по заспанным щекам, влез в джинсы и занялся приготовлением чая.
Реми появился хмурый, молчаливый и мокрый от дождя.
– Что, – участливо спросил Максим, – дело не идет?
– Это еще слабо сказано. Ничего даже не намечается. Куда ни повернись – тупик. Тела нет, орудия преступления нет, места преступления нет, алиби ни у кого нет – можно подозревать всех и никого…
– Вы не оставляете даже надежды, что дядя жив?
– Сожалею.
– Но почему? Версия похищения не укладывается, конечно, в обычную логику… Но ведь можно допустить, что тут есть какая-то иная, неизвестная нам пока логика!
– Допустить можно все, что угодно… – проворчал Реми. – Но допущениями сыт не будешь… Вы уже завтракали?
– Нет, – усмехнулся Максим. – Составите мне компанию?
– Что тут у вас?
– Чай.
– Наливайте, – махнул безнадежно рукой Реми. – Надеюсь, горячий? Эта дерьмовая погода…
Он уселся, уже привычно, за маленький столик на кухне.
– Может, куртку снимете? – улыбнулся Максим.
– Хорошая мысль.
Реми повесил мокрую куртку в прихожей, расправил ее на вешалке и вернулся к Максиму, который, не задавая лишних вопросов, сварил сосиски для себя и для детектива.
– Не успеваю поесть, – оправдывался Реми. – Везде бегом, дел куча, а все впустую.
– У вас все же есть какие-то идеи?
– Никаких.
– Слушайте, Реми, для того чтобы бегать повсюду, надо знать, куда бегать и зачем. Вы же что-то проверяете, какие-то вопросы задаете, какие-то направления прикидываете… Так поделились бы соображениями! А то я тоже, признаться, начинаю сходить с ума. Будто в вакууме, в безвоздушном пространстве…
– Я бегаю, Максим, в поисках «чего-нибудь». Задаю вопросы, ищу каких-то настораживающих совпадений, но чего я ищу – сам не знаю.
– Что вы имеете в виду под «совпадениями»?
– Что-то такое, что могло бы зацепить внимание, понимаете, насторожить, натолкнуть на размышления…
– И как?
– Никак, я вам уже сказал. Все немножко странно, но все в меру.
– Вы все же кого-нибудь подозреваете?
– Всех.
– Ну, положим, не всех: меня и Вадима вы исключили. О Соне тоже, кажется, речь не идет… Ведь так? Остается не так уж много, Пьер да Ксавье. Почему, например, не Ксавье? Машина Арно припаркована недалеко от его дома – раз, Ксавье вас в квартиру не пустил – два. Что он в ней скрывал?
– Всего-навсего Мадлен. Не хотел при Мадлен вести этот разговор. Он знает, что его дочь к Арно привязана… Прибавьте к этому его нелюбезный характер. И потом, в его квартире такой бардак, что я бы на его месте туда тоже никого не пустил.
– Стало быть, вы там были.
– Где?
– Не хитрите. В квартире Ксавье.
– С чего это вы взяли?
– Откуда вы знаете про бардак?
– Мадлен говорила, – небрежно пожал плечами Реми.
– О, господин детектив, вы перед кем пытаетесь роль простачка сыграть? Перед режиссером! Напрасный труд. Вы этот бардак видели своими глазами.
– Ладно, сдаюсь. Видел.
– Что, удалось Ксавье уломать?
– Куда там… У меня в запасе есть другие средства для подобных случаев.
– И могу я полюбопытствовать, какие?
– Не можете. Профессиональная тайна.
– Ха-ха! Тайна! Отмычка небось?
– Я сказал, тайна! – шутливо насупился Реми.
– Хорошо-хорошо, пусть будет тайна. И в квартире ничего подозрительного не нашлось?
– То-то и оно, что нет. Вернее, я нашел кое-что настораживающее: альбом со старыми фотографиями, на которых вырезано лицо Арно. То есть это я так думаю, что там был Арно, теперь уже ничего не определишь, вырезано напрочь, зло. Но никаких признаков, что Арно был в квартире, и никаких признаков, что там могло быть совершено убийство…
– Это еще ничего не доказывает, – возразил Максим. – Следы могут находиться в другом месте, в машине Ксавье, например.
– Нету.
– Ага, тоже осмотрели?
Реми кивнул.
– Значит, Ксавье отпадает?
– Вовсе нет. Пока он идеальная кандидатура. Зависть, ревность, желание мести, реальные признаки ненависти – об этом свидетельствуют вырезанные фотографии; угрозы расправиться с Арно – есть свидетели; прибавьте розыгрыши по телефону – актерская идея! Возможно, что он просто-напросто хитрее, чем мы предположили…
– Ну а Пьер?
– Он свою жену слишком любит…
– Вы находите?..
– А вы – нет?
– Я…
– Не заметили?
– Разумеется, заметил, – поспешно и сухо ответил Максим. – Так что вы хотели сказать?
– Жену, говорю, слишком любит, чтобы причинить ей такую боль. Как бы он ни хотел украсить этим столиком свою коллекцию, жена ему дороже. Она, если хотите, самая драгоценная штучка в его коллекции.
– Интересное определение.
– Не согласны?
– Отчего же… Метко сказано. Так кто же тогда?
– Возможно, что кто-то другой, третий. Я ничего не утверждаю, но… Я хочу еще раз повнимательнее осмотреть ваш столик. Я, собственно, поэтому и приехал. Можно?
– Ради бога. Но почему?
– У меня не выходит из головы та попытка кражи. Видите ли, Максим, получается весьма странная вещь: столик пытались украсть, тогда как никакого практического интереса красть столик ни у кого не было и не могло быть. По одной простой причине: вор не смог бы ни продать, ни просто поставить у себя дома этот столик. Во всяком случае, так утверждают компетентные люди. Вот я и думаю: зачем его пытались украсть? Или, точнее, нет ли чего в самом столике?..
– Тайник с сокровищами? – с сомнением спросил Максим.
– Почему бы и нет? – таинственно проговорил Реми. – Почему бы, собственно, и не сокровища?
– Ну-ну.
Допив чай, они направились к столику. Реми достал лупу и стал разглядывать его гладкую поверхность сантиметр за сантиметром, время от времени постукивая и нажимая на разные места. Максим открывал и закрывал маленькие мелкие ящички, всматриваясь в щели и ощупывая донышки.
Звонок телефона отвлек его.
– Алло?
Молчание, бездонное молчание и короткие гудки отбоя. Максим бросил трубку.