Младший лейтенант Шмарев метнулся к прицелу. Опыт и два года на фронте помогли ему быстро, почти инстинктивно поймать цель. Взрыв осколочно-фугасного снаряда выбил ствол зенитки из креплений, раскидал расчет.
Мотоциклу с разведкой не повезло. В него успел выпустить половину автоматного магазина фельдфебель, тяжело ранить водителя. Старшина Шендаков срезал его ответной очередью. Но ушедший в сторону грузовик подставил мотоцикл под прицел пулемета «МГ-42».
Скорострельный «машингевер», выпуская двадцать пуль в секунду буквально изрешетил мотоцикл и всех троих разведчиков. Шендаков из последних сил попытался выбраться из коляски. Вспыхнул бензобак. Старшина почувствовал мгновенно обжигающую боль и потерял сознание.
Обе самоходки на скорости пронеслись через дамбу. Офицер военной полиции метнулся прочь. Машина Тимофея Шмарева догнала его и отбросила в сторону смятое тело.
Алесь Хижняк подогнал самоходку к разрушенному блиндажу. Карелин и двое саперов, находившиеся в его машине, соскочили на землю. Искали провод, ведущий к заминированной дамбе.
Навстречу метнулся ефрейтор военной полиции. Он убегал от самоходок, но, увидев русского офицера и саперов, вскинул автомат. Его опередил заряжающий, Федор Слобода. Дал очередь из «ППШ», спрыгнув, подобрал трофейный автомат, не забыв отстегнуть часы.
– Федор, а ну бегом на место! – кричал сверху наводчик Федосеев. – Я тут один остался.
Блиндаж был завален, кабель находился где-то под землей. Оба сапера осматривали дамбу. Над головой пронеслась пулеметная очередь. Самоходка Шмарева, развернувшись, подмяла пулеметное гнездо.
Механик крутил машину, смешивая с землей тела расчета и обломки немецкого станкового пулемета. В нескольких шагах факелом горел мотоцикл с разведчиками. Двое из них так и остались на своих местах. Третий лежал рядом.
Обозленный механик не сразу услышал команду командира машины младшего лейтенанта Шмарева.
– Стой! Разуй глаза, танки идут.
В эти же минуты Карелин связался с начштаба Банниковым и доложил:
– Дамбу взяли, закрепляемся.
Банников задал какой-то вопрос, но его заглушил близкий взрыв снаряда.
Три самоходки шли к дамбе. Навстречу им двигалась небольшая немецкая колонна, торопившаяся к Березине, пока еще там действовали переправы. Колонну возглавляли два танка «Т-4». Следом, вперемешку, двигались несколько бронетранспортеров и автомашин.
Молодой комбат Василий Гладков дважды выстрелил на ходу. Две самоходки его батареи дружно поддержали своего командира. Все три «сушки» целились в массивные длинноствольные танки «Т-4», главную опасность для самоходок. Беглая стрельба с расстояния полукилометра ничего не дала. Хотя танки какое-то время были повернуты бортами и представляли неплохую мишень.
Старший лейтенант Гладков, торопясь на выручку Карелину, не остановился, чтобы выстрелить прицельно. Лишь один снаряд угодил в броневой экран, прикрывающий борт и ходовую часть «Т-4». Пробил его и отрикошетил от корпуса.
Оба «панцера» мгновенно развернулись. Башни с орудиями длиной три с половиной метра ловили цель. Два бронебойных снаряда калибра 75 миллиметров прошли рядом с самоходками.
Один из них врезался в пригорок. Отрикошетил и, кувыркаясь, с воем пронесся над рубкой, за которой сбилось в кучу отделение десантников. Не дожидаясь следующего снаряда, они горохом посыпались вниз.
– Ложись, ребята! Сейчас врежут.
Предчувствуя десантников не обманули. Капитан, командир головного «Т-4», потерявший в боях под Оршей почти все машины своей роты, действовал хладнокровно. Он вел за собой колонну численностью двести человек и был твердо намерен пробиться к Березине.
– Дитрих, не торопись, бей с остановки, – предупредил он лейтенанта, командира второго танка.
Зная, что у легких русских самоходок тонкая броня, капитан приказал зарядить орудия своего танка фугасным снарядом. Он не хотел признаться себе, что, потеряв девять машин, отчасти утратил уверенность в себе.
Мелкие самоходки были юркими, он боялся промахнуться. А фугасный снаряд если и не попадет в цель, то повредит русскую машину взрывной волной и осколками. Расстояние до ближней самоходки сократилось до четырехсот метров. Фугас весом около шести килограммов преодолел это расстояние менее чем за секунду.
Взрыв перебил гусеницу, вышиб заднее колесо и смял кормовую часть рубки. Заряжающего ударило грудью о казенник орудия, наводчик, сбитый с ног, пытался подняться.
Василию Гладкову было двадцать четыре года. Закончил танковое училище в январе сорок третьего. В первом своем бою, когда теснили окруженную группировку Паулюса под Сталинградом, уничтожил дот, немецкую пушку, перебил расчет. Его хвалили, хлопали по плечу:
– Молодец, парень! Так и воюй дальше. Ты же сталинградец!
Но уже на следующий день угодил под снаряд и едва успел выбраться из горящей «тридцатьчетверки». В госпитале, мучаясь от ожогов, получил медаль «За отвагу» (позже – «За оборону Сталинграда») и вторую звездочку на погоны.
Воевал на Курской дуге, заслужил орден и снова был ранен. Его направили в самоходно-артиллерийский полк и сразу доверили батарею. Сталинградец – этот не подведет! Загадывал, что не подкачает, получит капитана, довоюет до победы, и вот этот бой у безымянной речки на пути к Березине, Минску…
– Командир! – крикнул механик-водитель. – Приплыли, надо выскакивать.
Но сталинградец Гладков наводил по горизонтали орудие. Приказал механику:
– Доверни машину чуть левее.
– Сожгут, – тоскливо отозвался сержант, но, потянув рычаги, довернул самоходку.
Бронебойный снаряд лучшей советской пушки «ЗИС-3», установленной на самоходке, пробивал за полкилометра 70 миллиметров брони. Здесь расстояние было меньше.
Раскаленная болванка весом шесть с половиной килограммов прошила лобовую броню немецкого танка и тело механика. Врезалась в перегородку, отделяющую моторную часть, и воспламенила двигатель.
Танковая башня наполнилась дымом, огонь подбирался к боеукладке. Первым выпрыгнул стрелок-радист. Комбинезон был залит кровью, но руки-ноги действовали. Он слышал удар, разрывающий тело механика в метре от него, и понял, что это кровь его товарища.
Капитан знал, что в запасе у остальных остаются считаные секунды. Несмотря на свой возраст (ему недавно исполнилось сорок четыре года), он был физически крепок и тоже сумел покинуть горевшую машину.
Еще двое танкистов возились внутри. Капитан был из породы старых солдат, не привыкших бросать подчиненных в беде. Но пламя уже гудело как в топке, скрученный язык прожег рукав куртки. Мелькнуло перекошенное от боли лицо наводчика, башня заполнилась огнем и дымом.
Второй «Т-4» вел огонь по двум другим самоходкам. Приземистые юркие машины уворачивались от его снарядов, вели беглый огонь и заходили с флангов.