– Может, мне вас телохранителем нанять, а не секретаршей? Вы Захару сто очков вперед дадите!
– А можно последний вопрос? – спросила Устинья, уже стоя в дверях.
– Ну, хорошо, – вздохнула Регина. – О чем речь?
– Почему Захар иногда называет вас Марусей?
* * *
– Все хочу тебя спросить, – сказала она, оборачиваясь и глядя на Захара из-под ресниц, – почему там, в подворотне, ты называл меня Марусей?
– Тебе не понравилось?
– Да нет, просто…
– Ладно, – перебил он, – я назвал тебя так, потому что это имя тебе меньше всего подходит. Черт, да я был уверен, что тебя могут звать Анжелой, Викторией… или Региной, но только – не Марусей!
– То есть на самом деле ты не пытался заставить того здоровенного ушлепка поверить в наше знакомство?
– У меня руки чесались. Мы немного перебрали с ребятами, и душа просила праздника, а никого подходящего не подворачивалось.
– Так ты хотел подраться?! – широко распахнула она глаза.
– Есть такой грех.
– Ты, что, псих?
– А ты, что, доктор?
* * *
– Это – долгая история, – ответила Регина после паузы. – Когда-нибудь я расскажу… Но не сегодня, ладно? Да, Устинья, пришлите ко мне Валентину, когда будете проходить мимо ее стола!
Секретарша не заставила себя ждать. На ее лице, когда она входила в кабинет, было удивленное выражение: наступил конец рабочего дня, и девушка уже находилась в дверях, когда Устинья попросила ее зайти к начальнице.
– У вас ко мне дело, Регина Савельевна? – спросила она.
– Да, – кивнула адвокатесса. – Садись и пиши, – она поднялась и, подойдя к послушно усевшейся за стол Валентине, положила перед ней листок бумаги и ручку.
– Что писать?
– Заявление по собственному.
– Ч-что?! – отпрянув, пролепетала секретарша.
– Ты хоть понимаешь, что совершила преступление – причем не только должностное? Ты сообщила убийце, где находится важный свидетель – соображаешь, что могло произойти, если бы не счастливое стечение обстоятельств?!
– Я не п-понимаю… – пробормотала Валентина, но было очевидно, что это – всего лишь жалкая попытка оправдаться.
– Все ты понимаешь, так что давай-ка не будем лукавить. Пиши, Валентина, и избавь меня от нытья!
– У меня была причина, Регина Савельевна! – взмолилась напуганная секретарша, поняв, что отпираться бесполезно. – Мой папа… он в больнице, ему нужен импортный кардиостимулятор, а это очень, очень дорого! Гойда подловил меня у дома – не представляю, как он узнал адрес… Он и про папу знал, представляете? Предложил денег, если я… Понимаете, он не требовал ничего невозможного – просто сказал, что Кузьмин хочет знать о ходе расследования. Рассохов только время тянул, и Гойда сказал, что к вам и вашему профессионализму у него гораздо больше доверия. Ведь ни Кузьмин, ни Гойда не рассматривались, как подозреваемые, Регина Савельевна! Не увольняйте меня, пожалуйста… Найти хорошую работу так трудно, а мне нужно помогать папе и маме…
– Ты могла прийти ко мне и все рассказать, но ты выбрала другой путь, поэтому тебе не место в моем офисе. Ты едва не стала причиной убийства человека, но тебя это, похоже, не волнует – все, о чем ты думаешь, это потеря места! Причина у тебя действительно уважительная, и поэтому я не стану заявлять о твоих действиях в полицию. Надеюсь, твой отец поправится. И еще я надеюсь, что завтра не увижу здесь твоего лица!
Валя еще некоторое время помедлила, надеясь, что Регина добавит что-то еще к своим словам, однако напрасно: адвокатесса погрузилась в чтение документов и, казалось, забыла о ее существовании. Опустив плечи, девушка вышла из кабинета и спустилась в тускло освещенный зал.