– Ты видел лишь то, что сам захотел увидеть, – выдохнула она с горечью и, стараясь не глядеть на Луку, потянулась за ботинками, но он быстро отдернул их в сторону.

– Всегда проверяй, не заполз ли тебе кто-нибудь в обувь.

Встряхнув ботинки, он вернул ей обувку, а Серену передернуло при одной мысли, что внутри мог оказаться очередной скорпион.

– И как это понимать? – спросил все еще сидевший перед ней Лука. – Я видел лишь то, что сам захотел увидеть?

Окончательно разозлившись, Серена гневно на него уставилась.

– Думаю, у меня есть право знать. – Лука слегка приподнял бровь. – Ты задолжала мне объяснение.

– Я никогда не принимала наркотики класса «А», – неохотно начала Серена. Каким же далеким и нереальным все это сейчас казалось, когда густой лес надежной стеной отделял их от всего мира… – Да и вообще никогда просто так наркотики не принимала. – В синих глазах ясно читалось сомнение, но Серена продолжала. – Но у меня действительно сформировалась зависимость от назначенных мне препаратов. И от алкоголя. Ни к тому ни к другому я в жизни больше не притронусь.

Лука наконец немного сдвинулся, и Серене сразу же стало легче дышать.

А потом он спросил:

– А как у тебя сформировалась зависимость от препаратов?

Серена мысленно сжалась в комочек, не желая вновь переживать те черные дни, породившие вину и страх, с которыми ей и так слишком долго приходилось жить. Но ему-то это точно знать ни к чему.

– Я начала пить назначенные лекарства в пять лет.

– Зачем? Ты же была совсем ребенком.

Ну вот и зачем она пустилась в откровенности? Он же ей явно не верит. И никогда не поверит, а значит, без толку что-либо объяснять и доказывать. Лучше уж придерживаться давным-давно придуманного за нее отцом сценария, затмившего правду даже в ее собственных воспоминаниях.

Опустив глаза, Серена пожала плечами:

– Я была трудным ребенком, а после смерти матери меня вообще невозможно было контролировать. К двенадцати годам мне поставили диагноз синдрома дефицита внимания и гиперактивности, но я уже много лет принимала лекарства и не могла без них.

– А твой отец, – в его голосе ясно слышалось отвращение, – он все это разрешил?

Не просто разрешил, а тщательно следил, чтобы ее подсадили на таблетки. Но, не желая видеть в его глазах жалости, Серена лишь пожала плечами и легонько улыбнулась:

– Как я уже сказала, я была совершенно неуправляемой и своевольной.

– А почему ты так уверена, что избавилась от этой зависимости?

Серена, сама того не замечая, слегка вздернула подбородок.

– Когда мы с сестрой уехали из Италии, потому что отец… – Чувствуя привычный стыд, Серена оборвала себя на полуслове. – Когда все начало разваливаться на части, мы с сестрой перебрались в Англию, и я целый год посещала реабилитационный центр, но тебя все это вообще не касается, – торопливо закончила Серена, жалея что вообще пустилась в откровенности.

– Ошибаешься, учитывая обстоятельства нашей первой встречи, все это меня даже очень касается. – Он поднялся с совершенно непроницаемым лицом. – Ты должна доказать, что достойна доверия и не станешь лишь пустой тратой времени и сил окружающих.

Разозлившись еще больше, Серена тоже вскочила на ноги.

– А кто дал тебе право судить? Да и вообще, много ты знаешь людей, справившихся с зависимостью? – Ну как можно быть таким узколобым? Серена упрямо уперла руки в бока. – Ну так как? Скажешь что-нибудь?

Несколько секунд они пристально смотрели друг другу в глаза, а в воздухе вокруг них так и пульсировало напряжение.

– С меня хватило одной матери-алкоголички, что заходила в реабилитационный центр, когда ей хотелось приятно скоротать вечерок в те редкие дни, когда ее жизнь не скрашивали ни выпивка, ни наркотики, ни погоня за очередным богатым любовником, способным профинансировать ее дорогие привычки.

Сколько же злости в его словах…

Но не успела Серена еще ничего сказать, как Лука отступил на пару шагов.

– Пора ужинать.

Что ж, похоже, она и сама многого о нем не знает. Неудивительно, что с такой матерью он так упрямо отказывается поверить ей самой.

Не в силах справиться с обуревавшими ее чувствами и не желая продолжать разговор, Серена несколько секунд наблюдала за Лукой, а потом выдохнула:

– Не готовь на меня, я не голодная. Я лучше спать пойду.

– Как хочешь.

Ухватив рюкзак, она быстро забралась в палатку, радуясь, что изнутри она оказалась значительно просторнее, чем казалась снаружи.

Вот и замечательно. По возможности приведя себя в порядок, Серена раскатала спальник и мгновенно забылась крепким сном смертельно уставшего человека.

Уж лучше так, чем думать о мужчине, что всего за полтора дня сумел перевернуть ее мир вверх дном и опасно приблизился к тем воспоминаниям, что она давно и прочно заперла на замок и никому не собиралась показывать.

Глава 4

Услышав в палатке шорох, Лука сразу же напрягся. Когда он вчера забрался в палатку, Серена уже спала, закутавшись в спальник, из которого торчала лишь пара длинных светлых прядей да доносилось глубокое размеренное дыхание. Уснула не поужинав, со стертыми до крови ногами…

Да еще и эти откровения. Оказывается, ее с детства пичкали таблетками, потому что она была совершенно неуправляема. Но как же этот образ не вяжется с той Сереной, с которой он провел весь вчерашний день. Настолько не вяжется, что в него просто невозможно поверить.

Зависимость к двенадцати годам… Одно дело, когда твоя взрослая мать на что-то подсаживается. Но ребенок?

Почему-то ему казалось, что даже в столь раннем возрасте Серена отлично понимала, что с ней происходит, и наслаждалась воздействием препаратов. Но было в ее словах нечто такое, из-за чего они не складывались в целостную картинку. Чего-то в ней не хватало.

Да и вообще, правда ли это?

Только к чему ей сейчас врать? Но если она действительно никогда ничего не принимала, кроме предписанных ей лекарств, может, тогда и не она ему подбросила наркотики?

Он в стотысячный раз вспомнил погрязший в хаосе ночной клуб. И как рука Серены будто сама собой очутилась у него в руке. Он отчетливо помнил расширенные голубые глаза на бледном лице за пару секунд до того, как их схватили и обыскали полицейские.

Все эти годы Лука считал, что это именно она его подставила, а в огромных глазах он уловил отблеск вины, но если это была не вина, то что же тогда? Он вспомнил вспыхнувшую в ее глазах ярость при словах, что ей нужно доказать, что она достойна доверия. И непонятно, почему сам себя почувствовал едва ли не виноватым.

А что, если она действительно ни в чем не виновата?