– Конечно. А что еще пить, если есть корзина от «Фортнум и Мейсон»? Только вот возникает вопрос… – Он сделал паузу, а когда заговорил снова, его голос звучал так тихо, что слышать могла только она: – Судя по всему, вам понравился мой сюрприз. Как насчет благодарности?
С ней что-то произошло: появилось какое-то странное ощущение необъяснимой легкости, какое испытываешь, когда поднимаешься в лифте в «Савое», – но она постаралась не обращать на это внимания.
– Простой благодарности недостаточно?
– Как скучно!
– Я полагаю, вы хотите поцелуй?
Он наклонился к ней так близко, что, заглянув ему в его глаза, она увидела, как потемнела их серебристо-серая глубина, приобретя оттенок грозового неба. И без всякой причины залилась краской еще до того, как он сказал:
– Господи, конечно.
В кончики ее пальцев словно вонзились сотни иголок.
– Вы можете сделать это прямо здесь. – Он говорил так тихо, что она скорее понимала по движению губ, чем слышала. – Воображаю, какое впечатление это произведет на добропорядочных пассажиров первого класса. Вот было бы забавно задеть их британский снобизм!
– У вас странное представление о забавном, – проговорила Эди, изо всех сил стараясь придать своему голосу толику иронии, но почему-то не получалось: то и дело срывалась на шепот, видимо из-за того, что не могла контролировать дыхание.
– Просто скажите, что не хотите поцеловать меня. – Его ресницы опустились, взгляд остановился на ее губах, и он добавил: – Пока.
Тепло мгновенно растеклось по всему ее телу. Она покраснела, всем своим существом ощущая необъяснимое томление, горло перехватило. Это было настолько неожиданно, ни на что не похоже, что Эди растерялась.
Она хотела было отойти, но почему-то не могла сделать ни шагу; хотела отвернуться от этих пронзительных серых глаз, таивших какое-то обещание, но и этого не смогла.
Господи, что происходит? Неужели на нее так подействовала корзина для пикника и чуть-чуть флирта? Да любой мужчина, намереваясь соблазнить женщину, именно так бы себя и вел. Не далее как вчера она говорила себе, что не поддастся на подобные уловки, и что? Мысль, что она может уступить, заставила Эди выйти из ступора.
– Пора уже занять свои места, а то мы привлекаем внимание. И оставьте свои попытки флиртовать со мной: у меня нет намерения их поощрять.
– Право же, Эди, где ваш азарт?
Стюарт переставил корзину с ленчем на небольшой столик, и когда Эди села, занял место напротив нее. И не успел он снять шляпу и пристроить трость, как прозвучал последний свисток и поезд тронулся.
– А где же ваша корзина? – спросила она, стараясь перекрыть шум поезда, набиравшего скорость.
Он рассмеялся, откинувшись на спинку сиденья.
– Даже если бы я обожал «Фортнум», как вы, думаю, три корзины было бы чересчур. Я надеюсь, нам на троих хватит и двух корзин.
– Я еще не смотрела, что там… – Она прикусила губу. – Не знаю, захочу ли поделиться.
– То есть вы способны оставить меня голодным?
– Этого не случится: здесь есть буфет. Или Джоанна с вами поделится. Вы ведь подружились, не так ли?
Он подался к ней.
– Так-так-так… Неужели ревнуете? Боитесь, что останетесь одна?
– Нет! – буквально выпалила Эди, испугавшись признаться даже самой себе, что действительно ревновала. Какой ужас! Этого только не хватало.
– Не тревожьтесь, – будто прочитав ее мысли, успокоил ее Стюарт. – Вы у нее самая любимая, а я на далеком втором месте.
– Скорее на третьем, – уточнила Эди. – Есть еще папа.
– Не возражаю. Так вы готовы со мной поделиться? Сжальтесь, Эди, не дайте умереть голодной смертью!
– Вы самый невозможный человек из всех, кого я знаю! – воскликнула она, с ужасом понимая, что жесткости в ее голосе нет. – И в отличие от моей сестры меня непросто подкупить.
– Но это ведь такое же шампанское, что мы пили в ту ночь в лабиринте.
Эди покосилась на Джоанну и, придвинувшись к нему поближе, шепнула:
– Говорите тише, пожалуйста. Вы помните марку того шампанского?
– Эди, я досконально помню тот вечер. Как я могу забыть, если он изменил мою жизнь? В тот раз мы пили «Лоран-Перье», и случилось тогда незабываемое. Очень надеюсь, что история повторится.
– То есть, если я выпью с вами, вы уедете? – сладко улыбаясь, проговорила она. – Открывайте бутылку.
– Вы и вправду решили держать меня на расстоянии? – Он поднял голову, изучая ее. – Я хотел бы знать причину.
– Нет, вы не узнаете. Шампанское не способно околдовать. Я не уверена, что вы играете по правилам. Вы перетянули мою сестру на свою сторону, настроив против меня. Где ваше британское чувство порядочности?
– Я намерен использовать все оружие, которое есть в моем арсенале. И защищая Джоанну, хочу заметить, что это не она сказала мне о вашей любви к «Фортнум и Мейсон».
– Тогда как же вы узнали?
– Ривз, конечно. Я и ей купил корзину с ленчем. И не только: еще несколько таких корзин отправил домой, так что и другие слуги на моей стороне. Скоро все они объединятся в многочисленный союз и станут вас убеждать принять мои условия.
Эди не на шутку испугалась и, выпрямившись, вскрикнула:
– Вы не можете так поступать со мной! Вы не посмеете!
– Что он не может? – раздался голос Джоанны, и Эди поняла, что говорит слишком громко.
– Ничего, дорогая, – ответила Эди и, снова наклонившись к Стюарту, прошептала: – Надеюсь, вы не собираетесь рассказывать слугам о нашем пари?
– Как я уже говорил, будет использовано все оружие, какое у меня есть.
– Слуги все эти пять лет подчинялись мне, – сказала она, стараясь сохранять самообладание. – Вы думаете, что можете заслужить их преданность за несколько дней?
– У меня нет такой необходимости. Я герцог. Кроме того, слугам прекрасно известно, что другого хозяина в имении не будет. От Сесила пользы никакой: мало того что его невозможно вытащить из Шотландии, так он еще и глуп. И поскольку альтернативы нет, каждый в Хайклифе из кожи вон лезет, чтобы мне услужить и поспособствовать в налаживании отношений с супругой. И вы бессильны что-либо изменить.
Эди, слишком взволнованная, чтобы возражать, просто отвернулась к окну. И десять дней, которые ждали впереди, вдруг показались ей целой вечностью.
Они прибыли в Хайклиф как раз к чаю, и Эди тут же поднялась в свои комнаты, опасаясь, что вскоре это будет ее единственное убежище. Но, как через несколько минут убедилась, теперь и спальня не являлась ее личным пространством.
Переодевшись в нежно-розовый пеньюар, она отпустила Ривз, после того как еще раз напомнила о необходимости держать язык за зубами и не поддаваться на уловки ее мужа, и прилегла на кровать, намереваясь вздремнуть, но тут раздался стук в дверь.