Но занимала она отнюдь не весь объем зала, а лишь некоторую его часть, приняв облик громадной ажурной конструкции. Когда я пригляделся, то понял, что конструкция частично состояла из огромных параболических полуарок, одна опора которых уходила в бассейн, а вторая исчезала в стене на головокружительной высоте – там, где потолок зала смыкался со стенами.
Эти арки были прохвачены поперечными пандусами и в нескольких местах перемежались колоннами из малопрозрачной воды. Колонны имели спиральную «резьбу» и неспешно вращались, из-за чего казалось, что это громадные сверла, взявшиеся во что бы то ни стало продырявить потолок.
Поскольку вода великолепно держала форму без каких-либо видимых стенок, я поймал себя на том, что в этом зале имени Трех Великих Галлюцинархов я начисто утрачиваю чувство реальности. Довольно скоро мне начало казаться, что эти колизеи и парфеноны высечены изо льда. Понятно, со льдом моему рассудку мириться было проще.
Кроме этих циклопических и, с моей точки зрения, совершенно бессмысленных ледяных дворцов, в уютной кают-компании на борту резиденции Зодчего не было ничего и никого. Ни один кроверн не казал хвоста, ни один монстр не прямил щупалец по стойке «смирно».
«Следуйте за мной», – сказал Сеятель и с воистину рыбьим проворством плюхнулся в воду прямо в центре бассейна. В аккурат туда, где брали свое начало опоры полуарок. Туда, где, по моему мнению, отверзался бездонный колодец.
Соображения дипломатических приличий требовали подчиниться. Если б не этикет, послал бы я друга и любовника всех страдающих планет Галактики куда подальше.
Мы опасливо подошли к краю бассейна.
Первым переступил барьер иррационального ужаса Полномочный Посланник, за ним – Дюваль вае Литта (браво, лейтенант, не ожидал!), а потом и все мы.
Оказалось, что воды всего-то по пояс. По крайней мере наши подошвы дальше в глубину не пошли, хотя визуально мы просто ходили по воде. Не по самой ее поверхности, как Иисус, а по какой-то второй, так сказать, ложноповерхности, которая находилась примерно в метре под первой.
Сеятель, нисколько не стесняясь нашим обществом, поспешно содрал с себя опротивевший скафандр и швырнул его прямо в колонну из темной воды. Где тот и сгинул – совершенно бесследно.
После этого Сеятель пару раз нырнул. Причем, вот ведь наваждение, он без проблем проходил сквозь «второе дно», на котором мы стояли, и заплывал на такую глубину, что превращался в еле заметное туманное пятно.
И атмосфера, и химический состав воды здесь, разумеется, были кровернскими. Для нас – ядовитыми, для Сеятеля – благотворными, домашними.
Сеятель вынырнул, громко пофыркал сквозь жаберные щели и… снова ушел на глубину, стервец! Увы, на этот раз он, дойдя до размеров туманного пятна, продолжил уменьшаться и скрылся с глаз без следа.
Мы занервничали.
– Вот и все, – криво ухмыльнулся контр-адмирал. – Теперь нас скаты сварят и подадут к праздничному обеду в качестве блюда дня. Мой флот вероломно расстреляют прямой наводкой. А из вашего «Юнгера» сделают памятник своим гениальным братьям.
«Не каркал бы уже, – подумал я. – Если бы не мы и не этический кодекс скатов, твой флот к сему моменту и безо всякого вероломства кроверны закрутили бы третьим поясом астероидов вокруг Рубрука. Пояс вышел бы жиденький, зато ужасно радиоактивный».
– Кроверны имеют представления о чести, – в высшей степени серьезно ответила Голдсмит. – Если вы помните, за всю кампанию они ни разу не попытались атаковать крупные города Метрополии.
Эверт только хмыкнул.
«Эй, где ты там?!» – изо всех сил позвал я Сеятеля, но ответа не получил.
И тут мы понеслись вниз! Да как!
Вода мгновенно изменила структуру, и мы вдруг обнаружили себя мухами в янтаре. Совершенно твердый кус воды, в которой мы оказались вплавлены неведомой силой, ухнул в бездну.
В глазах потемнело.
Северина тихонько, мелодично засмеялась. Ангелическое дитя!..
…Эверт достал бутылку безалкогольного красного вина и поставил ее на столик.
– Увы, шампанского нам нельзя, хоть мы его и заслужили. Через полчаса переговоры.
Он раскупорил ее и расплескал красные безградусные чернила по бокалам. Я собрался было выпить, но он неожиданно резко бросил:
– Поставь.
Эверт извлек из настенного шкафчика свой продвинутый милитум. Повозился с ним полминуты. И аккуратно положил черную коробочку рядом с бутылкой.
– Сергей ван Гримм, властью, данной мне Действительным Правительством, назначаю тебя Консулом Содружества. Тебе предоставлено право выступать от лица Содружества на предстоящих переговорах с разумной расой кровернов. Тебе предоставлено право преимущественного приказа в отношении любых офицеров вплоть до генералов и адмиралов. Тебе также выдана разовая лицензия на убийство представителя расы Т. Должность Консула не является гласной. В официальной системе званий ты остаешься капралом вплоть до очередного повышения или разжалования. Ты не имеешь права разглашать лицам не консульского ранга свою должность и свои полномочия без веских на то оснований. Ты обязан применять свои полномочия только в интересах Действительного Правительства и ничьих больше.
Я молчал. Я просто не понимал, что происходит. Да и сам тон Эверта не подразумевал, что в этой каюте будут раздаваться какие-либо звуки, кроме властных обертонов капитанского голоса.
– Должность Консула не является пожизненной и не предоставляется на заранее установленный срок. Ты можешь быть лишен консульских полномочий в любой момент без объяснения причин. Сделать это может только физическое лицо и только в явной, гласной форме. Лицо должно иметь статус Полномочного Представителя Содружества или выше. Соответствующие коды доступа, коды взаимной идентификации лиц в высшем эшелоне власти, полный список прав, обязанностей, поощрений и штрафных санкций будет предоставлен тебе немедленно по возвращении на борт «Юнгера» после переговоров. Положи правую руку на сенсорную плоскость моего милитума для принесения присяги.
– Постой, Эверт, а если я не хочу никаких полномочий?
– А я не спрашиваю, хочешь ты или нет. Я тебе приказываю.
И, смягчившись, Эверт добавил:
– Никто и никогда по своей воле не отказывается от власти. По той причине, что объективных плюсов всегда больше, чем минусов. Но я забыл тебе сказать: среди прав Консула есть право добровольно попроситься в отставку. Спустя срок, который может по его просьбе назначить лицо, приводящее Консула к присяге. Назначить тебе срок?
– Да, очень тебя прошу, Эверт. Шесть часов! Так и быть: шесть часов маскарада на переговорах – и до свидания.
– Это не маскарад. – Взор Эверта был неподвижен, как Полярный Квазар. – Хорошо, Сергей ван Гримм. Двенадцать стандартных суток ровно. По истечении этого срока ты можешь в любой момент обратиться ко мне или другому Полномочному Представителю с просьбой об освобождении тебя от обязанностей Консула.