Оно и понятно: в глазное яблоко впился оптический пластик темных очков. Да еще и губы раскровенены… Будет дураку наука, как надевать на дело солнцезащитные очки.
Особо не размышляя, я снова наподдал веганцу под дых. Интересно, как полиция квалифицирует мои действия? Хорошо, если как самооборону. А если нет?
И только тут до меня доперло, что же, собственно, произошло. Один из беспризорных бумерангов – тот самый, при помощи которого я буквально только что помогал выбить стрекозу-сюрприз из Волшебного Дерева, – волею случая врезался моему обидчику прямо в очки, очки врезались в глаза, а дальше – как положено…
Однако волею случая ли?
Я медленно обернулся. На расстоянии в десять шагов от нас стоял, широко улыбаясь, тот самый крепыш, который недоел каши! Тот самый, что позабыл сказать мне «спасибо». Вот оно, значит, какое «спасибо» оказалось!
– Ну ты крутой пельмень, честное слово! – крикнул я, для острастки еще раз насаживая грудь веганца на свое колено.
– А ты думал. – Он махнул мне рукой и смешался с толпой быстрее, чем я успел сказать еще что-нибудь.
Толпа в парке между тем успела сориентироваться. Над детской площадкой поднялся несусветный визг.
Мамаши хватали в охапку своих детей. Папаши поддерживали падающих в обмороки мамаш. Киберняни накрывали вверенных им чад защитными куполами и звонили по всем доступным номерам: в экстренную медпомощь, в полицию, в управление ЧС и дальше по восходящей вплоть до Господа Бога.
Не обращая на весь этот переполох никакого внимания, я добивал незадачливого веганца. Еще один апперкот… И еще…
Он упал на землю бесчувственным кулем с удобрениями и больше уже не рыпался. Я, взвинченный животным страхом, в последний раз добавил ему по ребрам..
Не знаю, чем бы это все кончилось для веганца, если бы на другом конце площадки не произошло нечто, направившее мои мысли в другую сторону.
Вместе с паникующей толпой я услышал звуки четырех выстрелов и, оставив в покое не представляющего более опасности веганца, обернулся.
Ну да! Так я и думал!
То есть ничего такого, лупцуя веганца, я, конечно, не думал. Но мог бы предположить.
Быстро-быстро перебирая своими длинными ножищами, центаврианец Йом Хоми направлялся в сторону шикарного оранжевого мобиля. А на белых плитах детской площадки, в сени Волшебного Дерева лежала, истекая кровью… Лейла. Ее правая нога судорожно скребла землю, а руки были раскинуты в сторону буквой «Т».
Восстановить мотивы Йома Хоми было несложно. Увидев нашу драку, он понял, что ситуация выходит из-под контроля, и решил сматываться, попутно заметая следы. Вот, значит, замел.
Четыре пули были всажены в привычное к мужским ласкам тело Лейлы по всей науке. Одна – в живот, в солнечное сплетение. Одна – в сердце. Одна – в шею. И еще одна – в голову.
Чтобы даже самый искусный реаниматор из оперативной разведки не смог вернуть мозг излишне информированной девушки Лейлы к призрачной жизни мыслящего тростника. Мыслящего и помнящего.
Так вот, значит, чем центаврианские шпионы расплачиваются со своими наивными помощницами…
И тут я осознал, что если позволю этому гаду центаврианцу уйти, меня перестанет уважать даже моя собственная фотокарточка.
Я поднял с земли оброненный веганцем пистолет и помчался к черному мобилю. К тому самому, к которому пытался отвести меня мой незадачливый конвоир.
* * *
Превышая все городские ограничения скорости, мы мчались по бульвару Рождества, украшенному статуями санта-клаусов различной степени бородатости и упитанности. Я – на уведенном черном мобиле веганца, центаврианец – на своем оранжевом.
Мы двигались в сторону космопорта – в этом у меня сомнений не было. Хотя центаврианец и закладывал немыслимые виражи, то и дело заскакивая на периферийные улочки и развязки, обставить меня ему не удалось.
Между прочим, во время этой сумасшедшей погони выяснилось, что я неплохо ориентируюсь в Анаграве. По крайней мере центаврианец знал столицу ненамного лучше.
Дважды он едва не заехал в тупик, один раз ему пришлось разнести в щепу заграждение ремонтников и выехать на изрытую колдобинами полосу, с которой мы оба едва съехали…
Вообще было видно, что во время вождения загадочный Йом Хоми думает. В то время как любому водителю Анагравы ясно, что думать за манипулятором мобиля совершенно незачем.
Жалеть приходилось только об одном: гнаться за Йомом Хоми пришлось на обычном, ну, может, чуть более скоростном и комфортабельном, чем обычно, мобиле. А не на гравикаре.
Я льстил себе мыслью о том, что на гравикаре догнал бы Хоми в два счета. И на счет «три» уже приставил бы к уху мерзавца свою пушку…
Что именно я буду делать, когда наконец-то настигну центаврианца, я так и не решил – времени на размышления у меня не было.
Бить рожу?
Стрелять на поражение?
Держать под прицелом до приезда соответствующих лиц?
Все это вместе или все это по порядку?
Однако я был совершенно уверен: настигнуть Йома Хоми необходимо. Потому что если бы полиция могла или хотела сделать что-нибудь, она бы уже, черт возьми, сделала!
А так… Где хоть один патруль дорожной службы? Где? Ведь по городу с бешеной скоростью носятся два представляющих опасность для окружающих мобиля?
Где была охрана парка, когда мудак веганец брал на мушку праздно гуляющего рядового Сержа ван Гримма, находящегося в увольнении? Когда другой мудак расстреливал в упор институтку Лейлу Кахтан на глазах у детей и простых обывателей?
Где, в конце концов, хоть какая-нибудь контрразведка, для вящей стратегической маскировки именуемая «разведкой»? Ведь кто-то же должен в принципе ловить шпионов?
Ответов на эти вопросы я не знал. Я просто давил на газ и пожирал взглядом упитанный круп оранжевого мобиля со странными, очень странными номерами…
Мы были уже у самого космопорта на улице Космического Спокойствия.
Мы промчались мимо «Тихой пристани» с гигантским футбольным полем, которое просвечивало сквозь частокол желто-бурых кипарисов. Где-то там на синтетически-зеленом поле давал дрозда в составе временной сборной команды правительственной армии форвард Спайк Дулли.
Я некстати задумался о том, что если бы во время полета на Марс наши со Спайком капсулы не располагались рядом, я никогда не познакомился бы с этим праведным работоголиком-танкистом.
А значит, никогда не достал бы интроочки и никогда не уличил бы Лейлу.
А значит, не мчался бы сейчас по улице Космического Спокойствия, высунув язык от напряжения и тревоги. Выходит, если бы не прихоть компьютера, выдавшего нам со Спайком билеты на соседние места, Лейла была бы жива.