Чем больше я читал про собственного папу, тем сильнее недоумевал. Как же я раньше всего этого не замечал? Всех этих замечательных и редких качеств? Вечно на него дулся и недооценивал. Он же у меня просто золото, мой папочка! Самый лучший папа в мире! И при всём при этом он мой!

Тут я похолодел, вспомнив, что никакой он уже не мой, а чей-то. Кто-то забрал его к себе, и, как пить дать, живётся папе теперь несладко. Надо скорее его выручать!

Я не стал дальше читать – хотя там много ещё хороших слов про моего папу было написано. Я и без сопливых папатекарей всё знал. Мне нужен был лишь адрес упапавителей. А вот и он: ул. Тупик Пессимизма, дом 1/2.

Хм, и где это у нас такой тупик? Я не знал, совершенно не имел понятия. Я ещё раз прочёл название улицы, чтобы ничего не перепутать, и уже повернулся к выходу (до него оставалось каких-то двадцать метров), как вдруг…

– Что здесь делаешь ты? – Господин Будь-Благодарен-Бенджамин стоял от меня в трёх шагах, и вид у него был как у грозовой тучи. Он даже как будто посверкивал.

– Простите, но я опять заплутал, – развёл я руками, улыбаясь как дурачок.

Я по глазам видел, что он не верит ни единому моему слову.

– Видите ли, у меня прихватило живот, а потом я решительно сбился с пути, – витиевато признался я. – У вас тут запутаться немудрено, – для пущей правдоподобности я взялся за живот и поморщился. – Мне больно.

Папатекарь бездушно отодвинул меня в сторону и заглянул в картотеку. Хорошо, что я ящичек успел закрыть!

– В моей картотеке ты рылся! – страшно закричал он.

Ой, значит, не успел.

– Что вы, я бы никогда себе этого не позволил!

Он вдруг стал надуваться. Знаете, прямо как воздушный шар! Он на глазах становился всё больше, больше и круглей. Я такого ужаса в жизни не видел! Это что, какой-то фокус? Лицо мне его тоже не понравилось. Оно и раньше меня не привлекало, но теперь казалось особенно безобразным. Лягушачьи глаза окончательно разъехались в стороны, редкие зубцы один за другим выпали изо рта, нос провалился внутрь, а щёки стали такой величины, что скоро заняли бы собой всю комнату. А она была не маленькая! Руки у папатекаря отвалились, и вместо них из мясистого тела высунулись две когтистые лапы.

– Тебе конеееец, – скрежетнуло в ушах, как по металлу, и отвратительная гигантская сущность двинулась прямо на меня.

– Я ничего не трогал, клянусь! – Я попятился к двери.

– Врё-ё-ёшь, не уйдё-ё-ёшь… – Звук из папатекаря доносился, словно из старого дедушкиного граммофона – тихий и потрескивающий.

Он что, решил меня убить? Или это какой-то злой розыгрыш? Просто я себе представить не мог, что однажды, в расцвете лет, погибну вот так – в кривых лапах надувного монстра, о существовании которого простые люди даже не догадываются. Это было так неправдоподобно, что мне не верилось в происходящее.

И тут он схватил меня за ногу.

– Что вы делаете? Больно же! – заорал я, брыкаясь изо всех сил.

Кажется, я заехал ему пяткой в глаз. Совершенно случайно, я даже не целился! Папатекарь взвыл и тут же от меня отцепился. В мгновение ока я подскочил к двери и стал карабкаться к форточке. В моём распоряжении было каких-то пять секунд. Я весь скукожился, стараясь протиснуться через узкое отверстие. Я даже успел скинуть ботинки и швырнуть их в этого бармалея! Через мгновение я уже был по ту сторону, в подъезде! Свобода, ура! Но я не стал ликовать. Я бросился по лестнице вниз, памятуя о том, что бежать ещё двести пролётов, и припустил наутёк.

Лишь оказавшись снаружи, я понял одну простую вещь: только что я собственноручно избежал самой нелепой смерти за всю историю человечества.

Глава 10
Самая драматичная

– Виктор, вставай! – прогремело где-то над ухом.

Я решил, что это мне всё ещё снится кошмарный сон про надувное чудовище с отпавшими протезами, и, накрывшись подушкой, беспокойно продолжил спать.

– Я два раза предупреждать не буду, – прогрохотало через минуту, и на меня обрушился проливной дождь. Просто ледяной!

Я вскочил с постели и во все глаза уставился на того, кто это сделал. На того, кто окатил меня из ковшика с головы до ног!

Это был Железобетонов, я его сразу узнал по железным мускулам и бетонному выражению лица. Значит, папатекарь всё-таки сдержал слово! Несмотря на все мои хитрости… Поменял мне папу в последний раз. Мне вдруг стало немного стыдно за вчерашнее, правда, совсем чуть-чуть. Всё-таки я ради родного отца пошёл на обман, а не из личной выгоды.

– Шагом марш умываться! – скомандовал новый папаша. На нём было синее трико с иголочки, а на шее болталась медаль. Интересно, он её всё время носит? Или только по пятницам?

Пятница! Как же я забыл? Сегодня же мама будет звонить с островов! Что же делать, что же делать? Ей же понадобится предъявить папу, иначе она будет волноваться и переживать! Он ещё ни разу не пропускал её скайп-звонков.

– Я три раза предупреждать не буду, – пробасил Железобетонов и снова окатил меня из ковша.

– Ты что? Я же простужусь! – закричал я от возмущения.

– Контрастный душ закалит твоё худосочное тело, – отрезал папа. – А растирание полотенцем улучшит кровоток!

Всё с ним ясно. Я не стал спорить с этой железобетонной конструкцией, а сразу пошёл в ванную – закаляться и улучшать кровоток. Мне это, кстати, сегодня не повредит. День предстоит суматошный.

Умывшись и переодевшись в школьную форму, я по обыкновению прошёл на кухню. Завтрак меня уже ждал на столе.

– Спортивное питание превыше всего! – объявил папа, кивая на гигантский стакан с чем-то зелёным внутри. – Белковый коктейль повысит уровень протеина в твоём ослабленном организме! – не очень понятно добавил он и махом опрокинул в себя точно такой же стакан.

Я отпил немного болотной жижи и поморщился. Она была горьковато-сладковато-кисловатая, а это мой самый нелюбимый вкус.

– А есть у нас что-нибудь пожевать? – спросил я.

– Жуют коровы, – отчеканил папа. – А спортивные мужчины питаются правильно.

Да уж. С этим экземпляром я, пожалуй, и суток не протяну.

В общем, я зажал нос и выпил всё – до самого донышка. Наскоро распрощавшись с Железобетоновым (пожимая руку, он чуть не сломал мне пальцы), я побежал в школу. На прощание он крикнул, что сразу после обеда мы двинем в спортзал. Укреплять мои слабые мышцы спины и качать несуществующий пресс. Я представил, как буду тягать штангу под его зорким руководством, и содрогнулся.

Но до школы я так и не добежал. Я свернул в переулок и дворами-огородами добрался до самого центра. Там, на площади Эволюции стоял стенд с большой и разноцветной картой нашего городка. Мне нужно было срочно с ней свериться. Где находится Тупик Пессимизма, я представлял себе весьма смутно.