– Ну да… – нехотя призналась Аня и понизила голос: – Только об этом никому не нужно говорить.
– Ну, как скажешь. Так что это за ладанка?
– Она круглая, примерно такого размера, – Аня обвела контуры ладанки на бумажной салфетке. – Думаю, что серебряная. На крышке нарисованы две рыбы хвостами в разные стороны и еще какие-то буквы и непонятные значки…
– Две рыбы? – переспросила Агния, явно заинтересовавшись. – Вообще-то это ранний христианский символ. Так что вполне возможно, что твоя ладанка очень древняя. Но, конечно, я не могу ничего определенного сказать, пока не увижу ее.
– И ценная? – спросила Аня, понизив голос.
– Ну да, наверное, ценная. Но опять-таки я не могу точно сказать, пока ее не увижу.
– Что-то со мной последнее время происходят какие-то странные вещи… – протянула Аня.
Агния удивилась. Чтобы Анька распространялась о своих проблемах? Это что-то новенькое, раньше она справлялась сама. А если спросишь, то так отбреет – не захочешь больше интересоваться.
Все же Агния решилась:
– У тебя неприятности? Может, я помогу?
– Забудь! – тут же ответила Аня. – Пока справляюсь.
– Ну, по-моему, с тобой все время происходят странные вещи, – буркнула Агния.
И тотчас пожалела о своих словах. Точно, у Аньки какие-то заморочки, но ведь ни за что она не скажет. Вот уж характер трудный. Вроде бы знакомы они с самого детства, а вот Анька всегда сама по себе. Хотя и поможет в трудную минуту. Когда дед умер, она одна Агнию поддержала. Просто рядом была.
– Ну ладно, – спросила она помягче, – хочешь еще чего-нибудь?
– Пожалуй… вот тут написано: вишневый штрудель с мороженым, звучит привлекательно!
Аня уже наелась сладкого, но ей хотелось еще посидеть и поговорить с подругой. А то ведь Ага убежит, и когда еще они увидятся…
Агния помахала рукой официантке, девушка подошла к столику, Аня сделала заказ.
Официантка ушла за пирожным, а Аня вдруг почувствовала странное беспокойство.
За годы опасной и необычной работы Аня привыкла безоговорочно доверять своей интуиции, которая не раз спасала ей жизнь, и вот теперь интуиция говорила ей, точнее – в полный голос кричала об опасности.
Не показывая внешне своего беспокойства, Аня внимательно оглядела весь зал.
В кафе за это время не появилось новых посетителей, молодая мамаша пыталась оттереть салфеткой своего отпрыска, который перемазался клубничным сиропом, влюбленные студенты продолжали ворковать, невзрачная женщина в старомодных очках мрачно разглядывала торт на своей тарелке.
Что же вызвало ее беспокойство?
Мамашу с ребенком Аня сразу отбросила. Студенты тоже выглядели вполне невинно, как и женщина в очках…
Стоп!
Вот, пожалуй, эта женщина…
Морковный торт на ее тарелке был почти нетронут, она отколупала от него маленький кусочек, который так и лежал с краю.
Если она не собиралась есть этот торт, зачем было его заказывать? Только чтобы не выделяться в зале?
Да нет, ерунда, это уже паранойя! Может быть, она заказала торт, руководствуясь его названием, но, когда увидела его на своей тарелке, он не вызвал у нее аппетита… Но с другой стороны, тетка по виду небогатая, с чего это ей деньгами разбрасываться? Такие если уж заказали десерт, то съедят все равно, чтобы добро не пропадало.
– Ты меня не слушаешь? – проговорила Агния, дотронувшись до ее руки.
– Что? – рассеянно переспросила Аня. – Извини, я задумалась. Так о чем ты спрашивала?
– Ты с Аськой давно виделась?
– Нет, а что?
– Да ничего, просто я думала, она мне тут поможет в одном деле разобраться. Звоню, а ее нет.
– Вроде они с ребятами в отпуск собирались, Аське две недели дали, – отозвалась Аня равнодушно. Она снова смотрела на женщину в очках.
Та достала из сумочки длинный мундштук из черного дерева, инкрустированный серебром.
Чувство опасности резко усилилось.
Теперь для него была вполне реальная причина.
Ане приходилось видеть женщин, которые курят, вставляя сигарету в мундштук – это выглядело довольно стильно. Но эта женщина явно не задумывалась о том, как она выглядит со стороны, иначе она не носила бы такие очки, да хотя бы волосы покрасила.
Но главное – не это.
Наметанным взглядом Аня не заметила в ней тех признаков, которые отличают курящих людей, – желтоватый налет никотина на зубах и на кончиках пальцев…
Кроме того, на столике перед ней не было пепельницы…
И тут Аня спохватилась и вспомнила очевидное: уже больше года в ресторанах и кафе не разрешается курить!
И в самом деле, официантка, которая шла через зал с пирожным для Ани, повернулась к невзрачной женщине и громко проговорила:
– Извините, но у нас нельзя курить!
– Я и не курю! – огрызнулась та. – Вы же видите, у меня даже нет сигарет! Это просто привычка! – Она неприязненно взглянула на официантку и взяла мундштук в зубы.
Официантка пожала плечами и продолжила свой путь.
А Аня мысленно провела прямую линию от мундштука незнакомки – и тут же метнулась в сторону, толкнула Агнию, схватила со стола тарелку и метнула ее в женщину с мундштуком.
– Что за… – начала Агния, едва не упавшая со стула.
В то же мгновение официантка споткнулась, сделала еще один шаг вперед и мешком свалилась на пол. А Аня бросилась через зал к подозрительной женщине.
Впрочем, та ее не дожидалась: с неожиданной для своего возраста и заурядной внешности ловкостью она бросилась к служебной двери кафе, по дороге перевернув стол, который упал перед Аней, задержав ее на долю секунды.
Аня чертыхнулась, перепрыгнула через стол, распахнула дверь с надписью «Только для персонала» и выскочила в коридор.
В дальнем конце коридора хлопнула дверь.
Аня в несколько шагов пробежала коридор, распахнула дверь – и увидела задний двор и уезжающую на мотороллере женщину.
Аня поняла, что дальнейшее преследование незнакомки бессмысленно, развернулась и вернулась в зал кафе.
Она отсутствовала меньше минуты, и в зале все оставались на своих местах, словно изображая немую сцену вроде знаменитой сцены из комедии «Ревизор».
Официантка лежала на полу, одна нога была неловко подвернута, возле щеки растекалась красная лужица. Агния стояла возле столика с широко открытыми от ужаса глазами. Молодая мамаша все еще машинально вытирала лицо своего отпрыска салфеткой, но, так как при этом она смотрела на лежащую официантку, то терла она не там, где надо, и ребенок возмущенно верещал.