Через пять минут случилось непоправимое. Бой с проворством и коварством таракана выскочил у меня из-за спины и схватил книгу.
Я вскрикнул от ужаса. Скот и Бычок заулюлюкали.
— Отдай! — крикнул я, но приказ прозвучал жалобно. Если честно, не жалобно, а жалко.
— Ты че, жадина? Нужно делиться с другими, — заявил Бой.
— Это не моя книжка!
— Ах, не твоя! Тогда я вообще тебе ее не отдам.
Железная логика хулигана. Вцепившись в книгу корявыми грязными пальцами, он открыл ее на первой странице.
— Ты ее порвешь!
Бой растянул губы в издевательской ухмылке. Он увидел дарственную надпись. Вскинув брови, зачитал ее вслух придурочным фальцетом:
— «Мне кажется, сюжет тебе понравится. И я уверена, понравятся иллюстрации. С любовью, Р.».
Слова «сюжет», «иллюстрации» и «с любовью» он пропищал особенно мерзким голосом, заглушившим громкую икоту двигателя.
Бычок заржал. Скот взвыл от восторга. По всему автобусу прокатилась волна хохота. Вербальное линчевание, жертвой которого я стал, доставляло зрителям искреннее удовольствие.
Я вскочил. Лицо горело от стыда, но стыд в тот момент волновал меня меньше всего. Главным было спасти книгу мистера Питерсона, и я рванулся за ней, но Бой оттолкнул меня — машинальным жестом, каким отгоняют муху, но при этом с такой силой, что я отлетел к соседнему сиденью.
— Пожалуйста! — взмолился я (уже понимая, к чему идет дело).
Бой раскрыл книгу наугад в поисках нового материала для издевательств и не был разочарован. Ему попался разворот с нарисованным от руки динозавром, и он зачитал подпись:
— «Динозавром называется такое пресмыкающееся, ростом с паровоз».
Все дружно заржали. Предложение, действительно, звучало забавно, но ржали-то они не поэтому.
— Охренеть, Вудс, — сказал Бой. — Ну ты реально даун!
Может, он в действительности сказал что-то другое, но смысл был именно такой. Но это было неважно: я его не слушал. Я смотрел, как он размахивает книгой, словно обезьяна костью в начале «Космической одиссеи 2001 года».
В ту минуту я решил, что пацифизм не всегда уместен. Что если и есть на свете вещь, за которую стоит воевать, то это отнятая у меня книга.
Не помню, говорил я об этом раньше или нет, но я всегда подозревал, что в драке меня ждет позор. Так оно и вышло. Все свои малые познания о том, как надо драться, я почерпнул из фильмов про Джеймса Бонда и наблюдений за Люси, время от времени мутузившей слишком назойливых соседских котов. Как вы понимаете, ни то ни другое не могло служить пособием по технике рукопашного боя.
На моей стороне были только фактор внезапности и отсутствие представлений о «честном» бое. Плюс еще, пожалуй, понимание законов физики — я знал, как движутся в пространстве физические тела. Автобус как раз начал разгоняться, что придало мне ускорения, когда я набросился на Макбоя. Я расцарапал ему лицо, разодрав в нескольких местах кожу: след моих ногтей протянулся от внешнего края левого глаза аж до нижней губы. Он завопил — думаю, скорее от неожиданности, чем от боли, — и попытался защитить лицо руками, но на щеке уже выступила кровь. Я поспешил воспользоваться преимуществом и потянул к себе книгу. К сожалению, я не рассчитал, что от боли противник инстинктивно усилит хватку. Словом, как я ни старался, мои пальцы в конце концов соскользнули с обложки. Мы с Боем, крепко сцепившись, вывалились в проход. Поднялся крик и визг, остальные повскакивали с мест: одни спешили пересесть подальше, другие, наоборот, поближе, чтобы не упустить редкое зрелище. Я снова потянулся к физиономии Боя, но под пальцами оказалась его шевелюра, и я принялся драть его за волосы. Вокруг послышались возмущенные возгласы: зрители определенно сочли мою тактику недостойной. Даже девочки. А потом из моих легких словно одним рывком выкачали весь воздух. Как ни странно, сильной боли я не почувствовал, — Бою не хватило места, чтобы размахнуться как следует и вырубить меня одним ударом. Я отлетел и врезался спиной в железный каркас сиденья, не без гордости осознав, что мне удалось устоять на ногах. Впрочем, ненадолго. Уже в следующий миг я осел на пол. Воздуха не хватало. Я медленно пополз вперед и, не теряя достоинства, уселся в проходе. Тут надо мной снова навис Бой, замерев в задумчивости: пнуть меня ногой или сразу раздавить. Не дожидаясь, когда он определится, я согнул ноги в коленях, подтянул их к себе, насколько смог, обхватил руками и спрятал в них голову, как черепаха в панцирь. По моему бедру проехался ботинок — больно, но не очень. Я скорчился в позе эмбриона, надеясь, что опасность миновала. Чтобы нанести мне более или менее чувствительный удар, Бою пришлось бы приложить немалые усилия, и если он до сих пор этого не сделал, то вряд ли сделает теперь. Действительно, у Деклана Макбоя уже созрел новый план. Он отступил на шаг, открыл фрамугу ближайшего окна и легким движением руки бросил в него книгу мистера Питерсона. После чего плюнул в мою сторону и вернулся на свое место.
Никто не помог мне встать. Никто не подвинулся, когда я, хромая, пробирался к лестнице. Никто не поддержал, когда я чуть не свалился со ступеней. Тело ныло, но голова оставалась ясной. Я понимал, что приступ неотвратим, и хотел одного: успеть вернуться домой и прижать к груди свой Камень.
— Остановите автобус! — попросил я водителя.
Я заговорил с ним впервые в жизни — этот тип не слишком располагал к общению. Даже в привычных обстоятельствах с его лица не сходило выражение злобного нетерпения, как будто он куда-то торопился: то ли на пенсию, то ли на кладбище. Мама говорила про таких людей, то у них черная аура. Поглядев на нашего водителя, с ней согласился бы даже самый закоренелый скептик.
Он пробурчал что-то нечленораздельное.
— Простите, я ничего не слышу, — перебил я его. — Мне срочно надо выйти. Пожалуйста, остановите автобус.
— Остановлю на остановке, — огрызнулся он.
— Говорю вам, мне срочно надо выйти! Остановите!
— Еще чего, — буркнул он.
В общем, переговоры завершились ничем: всего моего словарного запаса не хватило, чтобы убедить его остановиться посреди шоссе В3136. На улице моросило. Медлить было нельзя. Я повернулся к двери и дернул стоп-кран. Тормоза издали одновременно шипение, скрип и скрежет; в салоне раздались приглушенные крики. От рывка я чуть не вывернул руку, которой держался за поручень; что-то ударило меня по плечу, что-то врезалось в задницу, но на ногах, как ни странно, я устоял. Автобус остановился, и я пулей вылетел на дорогу. Позже мне рассказывали, что водитель, выскочив за мной следом, минут пять размахивал руками и матерился, потому что понятия не имел, что ему делать дальше: инструкция на этот счет ничего не сообщала. Но мне в тот момент было не до него. Даже не оглянувшись, я, как ненормальный, побежал вдоль дороги, мчался сломя голову, не думая ни о чем, кроме цели. В голове билась одна-единственная мысль. Я должен повернуть время вспять.