Сердце Игоря гулко забилось. Пришел его черед растеряться. Уверенный тон мгновенно слетел с него.
– Что значит… – проговорил он враз пересохшим ртом. – Как разыскали?! Олю?! Оля… Она жива?
Василий Константинович встал с непроницаемым видом, давая понять, что разговор окончен. Он почувствовал, что выиграл этот разговор, что психологически сломал Игоря. Посмотрев на него многозначительно в упор, он безмолвно развернулся и направился к дверям.
У выхода обернулся. В лице его расцвела самодовольная важность. И это выражение лица было Игорю знакомо: Вася нашел ответ.
– Ты вот говоришь: деньги дают люди… Правильно, Игоречек, дают. И спасибо тебе – помог их убедить, чтобы дали. Но ты, умник, интеллигентишка хренов, не понял одного: когда деньги уже есть, то дальше – дальше это они, деньги, начинают давать деньги. Они начинают размножаться… – Вася сладострастно зажмурился, словно ему представилась эротическая сцена темпераментного размножения денег. Помечтав, он раскрыл глаза и с усмешкой глянул на Игоря. – И дальше, Игоречек, эти люди не так уж и нужны. И многие другие не нужны. Ты, например… – Он посмотрел Игорю прямо в глаза холодным, жестким взглядом. – Деньги, Игоречек, теперь делают твою работу: деньги приносят голоса. Теперь мне другие люди нужны – те, которые заставляют денежки плодоносить. Андрюша нужен. Николай Георгиевич. А ты – нет.
Он взялся за ручку двери, приоткрыл ее и шагнул наружу. Но тут же голова его появилась снова, и он добавил небрежно:
– Ты там чего-то насчет Оли спрашивал? Интересовался, жива ли? Так я тебе скажу: о себе побеспокоился бы. Я еще не решил, жив ли ты.
И вышел, громко хлопнув дверью.
Чугунный звон еще долго разносился по подвалу.
Игорь сжал руками голову. Ему казалось, что этот звон разнесет ее.
И только когда крепкие, прохладные Катины руки обхватили его, звон прекратился. Уткнувшись в полную, мягкую грудь, Игорь заплакал.
* * *
– … Да… А я все ждала, что Куркина позвонит, – проговорила Светлана. – Я думала, что она не появляется, потому что еще не нашла ваши следы. Эта информация ведь была товаром, за который она должна была получить деньги, – вот она и не возникала: пока нет товара, нет и денег. Сама я тоже не звонила ей – ничего толком не успела сделать насчет ее квартиры. Да и, честно говоря, я была очень закручена.
– Выборы, – подсказала я не без иронии.
– Выборы, – кивнула Светлана серьезно. – Ты пойми, Оля, я жила двадцать один год без вас, не зная даже о том, что вы были, что вы существуете. Жизнь текла и накладывала, и навязывала свои обязательства… Их нужно было выполнять, и по большей части – срочно. Я не торопила человека, занимавшегося вашими розысками. Я даже где-то подсознательно – если уж покопаться – и не хотела найти вас до выборов: боялась, что такие эмоции меня свалят, что я не выдержу, не справлюсь со всем этим, не дойду до конца…
– Мне кажется, что это очень понятно, Оля, – повернулся ко мне Джонатан. – И оцени, Светлана очень откровенна с тобой. Она не лицемерит и не впадает в ложную сентиментальность. Это редкая черта у политиков.
– Спасибо, Джонатан. – Светлана улыбнулась.
Зазвонил телефон. Зазорина схватила трубку.
«Да? Как ты сказал? Нет, я его не знаю. Погоди, а он что за человек? Вот как? Прекрасно. Конечно, я тебе доверяю. Спасибо, Алеша. Передавай».
Пауза. Зазорина весело смотрит на нас с Джонатаном.
«Алло? Юрий Николаевич? Зазорина… Да, да, да. Именно! У меня очень важные факты по этому делу. Вы не могли бы приехать ко мне прямо сейчас?.. К вам на Петровку?.. Ну и что, берите его с собой! Подумаешь, ФСБ… Как его зовут? Бог мой, да мы же с ним сто лет как знакомы! Ну конечно! Дайте его мне».
Снова пауза.
«Слава, так ты этим делом занимаешься? Слушай, ну зачем нам в официальной обстановке… Потом, если надо будет, сделаем все официально, зафиксируем, подпишем – как скажешь. А сейчас у меня тут чай стынет… Да я не хитрю, Бог с тобой! Э-э, ты даже не можешь представить, что у меня в руках! И даже не в руках, а у меня дома. Не гадай, мой друг, все равно ни за что не догадаешься. Давайте ко мне, да побыстрее!»
Спустя полчаса за нашим столом прибавилось два гостя. Оба были в штатском. Один, мешковатый, невысокий и коренастый, буркнул не слишком приветливо: «Сигаев Юрий Николаевич, следователь». Второй, высокий, с проседью на висках и зелеными игривыми глазами, галантно поцеловал руки Зазориной, пожал нам с Джонатаном, прошел в гостиную, распространяя запах отличной туалетной воды, сел, небрежно откинув полы хорошо сшитого пиджака, закинул ногу на ногу, обнажив дорогие носки, и улыбнулся обаятельно: «Вячеслав Сергеевич».
Он положил перед собой магнитофон, оба мужчины приготовили блокноты, и Вячеслав Сергеевич снова обаятельно улыбнулся: «Рассказывайте. Кто начнет?».
Спустя еще два часа все голоса окончательно сели от беспрестанного говорения. Магнитофон наконец выключили, ручки скрылись в карманах пиджаков, и оба гостя, извинившись, вышли в другую комнату.
До нас доносились голоса: недовольный Юрия Николаевича, спокойный и примирительный Вячеслава Сергеевича.
Вернувшись в гостиную, Юрий Николаевич, глядя на часы, проворчал: «Вот пришли бы к нам, как положено, на телефоне бы сэкономили. А теперь уж, не обессудьте, от вас звонить будем».
Звонок отправился в Париж, к комиссару Гренье.
– Дайте мне его, – пританцовывала я вокруг телефона, по которому, на очень хорошем французском, говорил Вячеслав Сергеевич, – пожалуйста, дайте!
– Чего пляшешь? Писать хочешь? – насмешливо проговорил эфэсбэшник. – Света! Подгузников не запасла для дочурки? А то я могу прислать тебе ящик памперсов в подарок!
– Дайте мне поговорить с комиссаром! – сердито воскликнула я.
Получив нагретую трубку в руки, я закричала:
– Это Оля! Самарина! Конечно, жива! И совершенно здорова! И их нашла! Я всех нашла, господин комиссар! Мы едем их брать! Как там Шерил?
– Шерил пришла в сознание!
– Я так и знала! Я была уверена, мне во сне приснилось! Слышишь, Джонатан, Шерил пришла в сознание!
– И Джонатан там? – удивился комиссар.
– Конечно! Как вы советовали, он меня охраняет! Господин комиссар, миленький, скажите Шерил, что я нашла нашу маму! И что мы скоро к ней приедем! Все вместе!
Про то, что я и отца нашего невзначай нашла, я предпочла умолчать…
– Я вас целую, мой дорогой комиссар!
Кажется, он от меня совершенно обалдел и даже не нашелся что ответить.
Я вернула телефон Вячеславу Сергеевичу.