На человеке, получается, лежит личная, персональная ответственность за результат космической битвы Бога и дьявола.

Раньше до таких высот духовной жизни поднимались разве что отдельные мудрецы. Как правило – средних лет или пожилые мужчины, накопившие огромный опыт, ставшие личностями намного выше среднего уровня.

Мудрец телом продолжал жить с людьми и вынужден был выполнять требования общества, подчиняться «отцам родным». Духом же воспарял в идеальный мир, где на равных говорил с богами и героями, решал высшие проблемы – независимо от того, где находилось и что делало его тело.

Не удивительно, что так отделены от мира все духовные искания древности, средневековья… Ведь только в идеальном мире мудрец был взрослым и принимал ответственные решения. Для него идеальный мир и был настоящим, более реальным миром, чем материальный.

С христианством каждый человек хотя бы в чем-то сделался взрослым – принимая решения, жизненно важные для судеб мира, для решения вечной войны Добра и Зла.

Третий враг патриархального общества – капитализм

Рыцари и феодальные сеньоры были жизнерадостными, открытыми, веселыми. Крестьяне приносили им все необходимое для жизни, они могли только воевать, готовиться к войне и веселиться. У них была корпорация своих – феодальное сословие и свои «отцы родные» – короли, герцоги и графы.

А в городах жили такие скучные горожане-бюргеры, презренные торгаши, которые сидели в своих лавках и считали на счетах… Нахмуренные такие, вечно чем-то озабоченные, напряженные. Вечно занятые своими скучными, мелочными расчетами.

Скупердяи, так не похожие на широких душой феодалов.

У бюргеров – свои «отцы родные», но их власть была меньше, чем у феодалов, – ведь для ведения своего дела нужна большая ответственность и большая свобода. Бюргеры становились все свободнее, и все больше и больше других европейцев, дворян и крестьян тоже включались в отношения купли-продажи, становились немного бюргерами.

И поневоле «подрастали», переставали быть великовозрастными детишками, которыми командуют «отцы родные».

Когда океанские корабли распускают паруса над Мировым океаном, оказывается: не одни капиталисты, все вообще европейцы – это скучные, все время озабоченные чем-то взрослые. Вот в Африке – там живут счастливые «большие дети».

Счастливые… до первой серьезной болезни и первой серьезной проблемы.

В наши дни

Легко показать, как духовно «подрастают» люди: сначала в Европе, потом и во всем мире.

В XVIII–XX веках все больший процент людей становятся «взрослыми».

«Отцы родные» незаметно исчезали из жизни, и все в большем количестве случаев, все большему числу людей приходилось принимать решение самим.

Со второй половины XX века уже не только взрослым, даже детям все чаще говорит слова, от которых упали бы в обморок князья Пожарские – и дядюшки, и непутевый племянник. Это слова: «Думай сам».

Нам очень рано приходится стать взрослыми и большими и думать самим. Обо всем.

Нам не только РАЗРЕШАЕТСЯ думать самим и принимать решения обо всем на свете.

Все чаще нам ПРЕДПИСЫВАЕТСЯ быть взрослыми.

Современный человек – это горожанин, которому ПРЕДПИСАНО быть взрослым, думать самому и жить самому по себе, своим умом и на свои собственные средства.

Даже если мы захотим жить иначе – нам никто этого не позволит: ни обстоятельства жизни,

так сказать, правила игры,

ни другие люди. Ведь мало кто по доброй воле захочет стать для другого «отцом родным» и взять на себя чужие проблемы.

Глава 7. В музее прошлого

Всю историю человечества только абсолютное меньшинство имело такую роскошь, как

• богатство;

• образование;

• право выбирать свою судьбу.

Три тысячи лет назад эти роскошные вещи имели только цари и ближайшее окружение царей.

Две с половиной тысячи лет в Греции и в Риме это имело уже 1–2 % населения.

В начале XIX века, когда Пушкин был маленьким мальчиком, в Европе таких людей было 5–6 %, а в России – 2–3 %. К началу XX века богатых, образованных и свободных стало уже больше 10–20 % – в самых богатых странах мира того, порядка 5 % населения в России. В наше время средний класс составляет 60–70 % населения Европы и не меньше 20–30 % населения России.

Что это значит? А то, что сегодня МНОГИЕ, в некоторых странах даже БОЛЬШИНСТВО, имеют то, что в старину не имел никто или имели единицы.

Мы живем даже не так же, как фараоны или императоры Рима, – мы живем намного лучше и богаче. Исключение у нас сделалось правилом, привилегия стала нормой, крохотное меньшинство превратилось в решающее большинство.

После 1945, и особенно после 1991 года большинство людей живут в условиях, которые резко отличаются от условий существования всех поколений, которые жили на земле до этого. Отличаются до такой степени, что весь мир, существовавший до нас, становится чем-то вроде колоссального музея – интересного, но имеющего к нашей повседневной жизни не очень большое отношение.

Музейные города

Все города Земли, стоящие на своем месте хотя бы несколько веков, сегодня устроены очень просто: есть исторический центр, который в несколько раз меньше всего города. И есть колоссальное пространство остального города, застроенное многоэтажными домами или особняками. В этом пространстве не так просто ориентироваться, а если город большой, не обойтись без карты и путеводителя.

Иногда в Старом Городе вообще запрещено ездить на автомобилях, или их число ограничивается – как в Таллинне. Тогда особенно хорошо видно, что это не просто часть города, а музей исторического прошлого.

Если Старый Город сам по себе огромен, как Петербург, Берлин, Краков или Париж, вы так легко не сделаете его музеем. В таком Старом Городе ездят, работают; город совершенно не похож на залы музея. Но разделение на Старый Город и на новостройку всегда есть – даже если оно не официальное. А над крепкими старыми домами из камня и кирпича в отдалении высятся громадные сооружения цвета слоновой кости – бетонные новостройки.

Из их верхних этажей Старый Город виден особенно хорошо.

В Старом Городе можно было легко поселиться до Войны 1939–1945 годов и сразу после нее… А потом города так разрослись, что жилье в Старых Городах быстро превратилось в дефицит.

Уже в 1970-е годы рядовому англичанину стало не по карману купить квартиру в центре Лондона. Французу – в центре Парижа. Все жаловались на невероятную дороговизну, все никак не могли понять ее причину… А в 1990-е цены опять начали взрывообразно расти и к 2010 году выросли еще раз в 6–7, если не больше.