– Малый Полигон! – отдал устный приказ Фан. – И побыстрее!
А после, мне:
– Держись! Сеть моё «побыстрее» может истолковать достаточно неадекватно…
В этот миг Фан чуть было сам не сверзился с резко разогнавшегося открытого анг—транспортёра.
– Давай оружие сюда, в бардачок, иначе порастеряем, – велел чиф, и я передал ему эндеры, собранные мною в неудобную охапку.
– Топперы – это я, Мол и Кэп Йо, – объяснил Турбодрайв, – а возложены на нас почётные право и обязанность распоряжаться по своему усмотрению кораблём, как совокупностью всевозможных систем и механизмов. Так как именно мы трое, в силу своих профессиональных обязанностей, отвечаем за силовую, навигационную и экипажную составляющие нашего средства вольного передвижения…
– Почему на этом корабле не поставят сирену?.. – задумчиво продолжал Фан, непонятно: в шутку или всерьёз. – Никакой ведь исключительности момента не ощущается. Ситуация уровня УН, почти что ИВРО! Особая Опасность – и никакой тебе сирены. Всё есть, даже трубоукладчик на случай оказии – всё, что пожиже, в грузовые танкерные модули загнать…
– Трубоукладчик! – удивился я. – Зачем?
– Всё просто, Энджи, объясняется: трубоукладчик выгнал, трубопровод сварганил – и готово. Ты попробуй тот же объём жидкого груза вёдрами перетаскать! Есть планеты, на которых дикий народ обитает, слыхом не слыхивавший о… – Транспортёр тем временем остановился возле шахты грузового лифта. – Где кабина?! – прервав себя, вскипел Фан по поводу нерадивости корабельной Сети. – Или я должен ещё и лифты гонять вручную?!
В шахте что—то прорычало и створ… не открылся.
– Ган, Энджи, вы этого не видели. Разберёмся с проблемами – починю, – произнёс Фан тоном самоуверенного субъекта, полностью владеющего ситуацией. После выжидательной паузы: – Ты, турок, ждёшь особого приказания? – сказал он транспортёру.
– Я тебе за турка яйца отрэжу! – отозвались ретрансляторы голосом Янычара.
– Они ему – и ни к чему! – чистенько, безо всяких техно—слэнгов, да к тому же почти в рифму, произнёс из своего ангара гад—киборг.
– Тоже мне, знаток человеческой сексуальности выискался, – парировал китаец и повторил, обращаясь к транспортёру. Или всё же к Сети? Точно, к ней. – Тебе особое приказание требуется? Какая махровая тупость! Ну, скажи мне, почему встал транспортёр. У нас, по—твоему, грузовой лифт в единственном экземпляре?!
– Это самый рациональный путь к Малому Полигону, – ответил бесплотный безжизненный голос.
– Я тебя собственноручно вирусами напичкаю! У тебя будут кошмарные простуда, ломота и головная боль, и ты пожалеешь о том, что существуешь в этом воплощении! Вместе с Номи их склепаю, напичкаю же исключительно самолично. – Кровожадно, абсолютно не по дзеновски, пообещал Фан. – Ты предлагаешь сию же минуту мне залезть в шахту и заняться своими непосредственными обязанностями? А с экипажем ПэПэ пусть творится всё, что Тьме угодно?
– Рухлядь у вас на «Пожирателе Пространства» стоит. – Отстранённо, словно не имея никакого отношения к кораблю, заявил Ганнибал. – Предлагаю выкинуть её на свалку. Устаревшие мозги, тупые. – Сделано заявление было абсолютно нормальным человеческим языком.
– Мне кажется, что Киберпанк всё это время симулировал. – Отозвался Марихуана.
– Шизофрэником прикидывался. – Добавил Абдур.
– Вы где? – спросил Фан.
– Я уже практически на месте. – Проинформировал остальных объект моих былых дипломных изысканий. Пунктуальный Мол выполнял свои функции без сбоев.
– Лингвистически аудировать адекватно вашему восприятию я могу исключительно в ситуации помутнения процессоров, – стал оправдываться Ган.
Фан снова обратился к Сети. Говорил он с ней, как к безвозвратно тупым существом:
– Транс—пор—тёру необ—хо—димо сле—до—вать к шах—те ближайше—го грузо—во—го лифта. А за—тем к малому поли—го—ну. Яс—но?
– Ясно. – Подтвердила Сеть.
– А Большой Полигон есть? – поинтересовался я.
Лифт, при помощи которого Фан и я собирались покинуть уровень, по—видимому использовался эпизодически. Причём давным—давно – в светлом освоякско—армейском прошлом нынешнего Вольного Торговца.
Когда мы въехали внутрь, Фан в очередной раз ткнул «пэпэшную» Сеть носом в очевидное. Её виртуальным носом в её же неизбывную, непроходимую тупость:
– Вруби немедленно свет или я сейчас вернусь, найду самый главный рубильник и тебя вырублю.
Как я понял, слово «рубильник» использовано было аллегорически. И в эту секунду поступил ответ Турбо на мой вопрос:
– Большой – есть. Такой здоровенный модулище. Отдельно цепляемый. Мы его в аренду сда…
Лучше бы свет не включался, леший—пеший!
Из нагромождений металлического, пластмассового, эрзац—древесного мусора, из камня и костей, из мотков проволоки и гнилых огрызков шлангов… в дальних углах было сооружено несколько гнёзд полуразумных чернораттов. Крысоиды эти – неизбывные пассажиры всякой путешествующей посудины.
В одном из гнёзд послышался шорох, и на нас, опережая всякую попытку сопротивления, бросились ратты. Несколько громадных, длиной сантиметров в пятьдесят, чёрных с синеватой холкой самцов. Нам стало не до шуток: кто знал, что не следовало оставлять оружие в бардачке транспортёра? Не я – точно.
Справиться с этими тварями врукопашную являлось занятием практически безнадёжным. Если ты, конечно, не Папашка Ург или не ещё какой монстр—убийца. Создав которого, мать—природа посмотрела на собственное детище и наверняка ужаснулась. Вот и в случае с крысоидами мать—природа не могла не ужаснуться. Хотя некоторые полагают, что в появлении на свет чернораттов – повинна не одна она. Вину разделяют её наиужаснейшие порождения – то есть человеки.
Эти «некоторые» аргументируют тем, что родина у нас, человеков, и у тварей – общая. Земля. А возникновение тварей, дескать, связано с аварией на одной из допотопных маломощных атомных электростанций. После катастрофы образовалась зона отчуждения – закрытая территория тридцатикилометрового диаметра. В ней—то мерзкие мутанты и возникли. Тысячу лет прятались, таились, затем дождались начала космической эры, первой волны освоения, и проникли чуть ли не самый первый звездолёт… Но я в эту версию не верю: слишком примитивное толкование.
Безнадёжность нашего положения объяснялась тем, что каждая из тварей являла собой комок мышц, покрытый сверху роговыми пластинками; зубы у тварей мало того, что металл прогрызают, ещё и жутко ядовитые вдобавок; живучесть невообразимая – отрезанная голова ещё минут сорок кусаться будет, а тело в гнездо возвращается, если сумеет, и ждёт, пока голова снова отрастёт.
Зря, конечно, ждёт, по привычке, наверное; а конечности у них действительно полностью регенерируются.
И вот, нас атакуют сразу несколько здоровенных взрослых чернораттов. Весу в них – килограммов по двадцать пять в каждом, не меньше. Лифт в этот момент заклинило, и я начинаю понимать, что доехать до Малого Полигона мне, по—видимому, суждено уже в следующем воплощении, а в этой жизни – не судьба…