После переправы мы, отправив вперед дозор, и в сопровождении боковых дозоров, направились дальше, удаляясь от речки вглубь леса. К обеду мы прошли весь лес. Более того, мы благополучно прошли его, не встретив никого, хотя канонада приблизилась, и казалось, что стреляли прямо вокруг нас. Когда мы дошли до опушки, то один из бойцов передового дозора вернулся и сообщил, что перед нами раскисшее поле, а под деревьями на опушке расположился бомбардировочный полк. Причем самолеты были на месте, и даже личный состав там присутствовал. По словам дозора, который не выдал себя охране аэродрома, полк готовился к эвакуации, и моторы бомбардировщиков начали прогревать. Да я и сам это слышал. Видимо, из-за грязи командир полка не мог отдать приказ взлетать раньше, но термометр опустился за несколько часов явно ниже нуля, и начало подмораживать, причем ощутимо так, щеки стало пощипывать. Только все равно грязь остается грязью, если даже сверху покрылась подмерзшей коркой. Мы, вон, шли – все равно проваливались в жижу. Ну, это когда лесную дорогу пересекли.
Велев продолжать наблюдение за опушкой, я распорядился готовить лагерь и вставать на дневку. Как стемнеет, мы двинем дальше, пока же бойцам требовалось отдохнуть. Как-никак больше суток на ногах. Разведчики, что разбежались вокруг, нашли ельник, в глубине него мы и расположились, нарубили веток, накинули сверху плащ-палатки, сделали навес из брезента – это уже из моих запасов, и развели бездымный костерок, над которым поставили вскипать три котелка с родниковой водой. Время было обеденное, так что сейчас поедим, запьем все горяченьким чайком и спать до вечера, ну а ночью, как я уже говорил, продолжим движение, уходя вглубь немецких тылов.
После плотного и сытного обеда я дал отбой, сам также улегся на лежанку и, прижавшись к телу одного из курсантов – мы согревали теплом друг друга, иначе можно замерзнуть, – укрылся шинелью. Дежурить по лагерю остался один из курсантов, с позывным Слон. Ему-то и докладывали сменившиеся наблюдатели.
Когда стемнело, дежурный объявил подъем. В котелках уже булькал кипяток, поэтому группа приступила к ужину, готовясь выдвигаться дальше. Пока мы ели, дежурный доложил все по ситуации на опушке. Самолеты полка все-таки взлетели, шестнадцать из семнадцати, один скапотировал в грязи, и его подожгли, предварительно вытащив и экипаж. А остальной полк на наземной технике выдвинулся по дороге в сторону нашего тыла, то есть фактически полк эвакуировался.
Кроме этого, по дороге, что была видна в двух километрах от места бывшего расположения бомбардировочного полка, двигалась техника. Причем наша. До самой темноты шла, непрерывным потоком. Как транспортные колонны, так и строевые. Похоже, какая-то из частей отходила на новые позиции вполне нормально и под управлением. Движение не стихло и с темнотой, и гул моторов был слышен до сих пор. Кстати, именно по этой дороге и шла та колонна немцев, которую мы тормознули у моста и, возможно, у брода. Если это они, конечно, были. Как они этот наш полк не заметили? Наверное, нужно было благодарить только ночь. А колонны явно шли к броду. Мост-то мы рванули.
После этого мы собрались, выдвинулись и под легкий морозец направились дальше.
Следующие трое суток, несмотря на то что немцы нам встречались все чаще и чаще, хотя и наши отходящие подразделения попадались, мы углублялись в тыл немцев.
На третьи сутки нам за весь световой день попадались только немецкие части, да и то транспортные колонны обеспечения, это означало, что мы добрались до подбрюшья военной машины вермахта, то есть на свое рабочее место.
Тем же вечером мы устроили засаду на одной из дорог, что пробегала по опушке довольно большого леса. Две колонны мы пропустили, великоваты они были для нас, а вот третью не упустили. Это была грузовая транспортная колонна, видимо какой-то из частей везли боеприпасы и продовольствие. Мы это обнаружили после того, как колонна была уничтожена. Шесть машин, одиннадцать водителей и солдат сопровождения – вот и все, что в ней было. «Монки» на обочине и две на ветвях деревьев буквально снесли технику с дороги. Группа зачистки провела контроль, этим занимались курсанты, моя группа была в охранении, после чего собрали трофеи, в основном из продовольствия, а Толик с помощью моего фотоаппарата заснял уничтоженную колонну, и мы отступили в лес.
Честно говоря, я тоже прошелся вдоль колонны, разглядывая развороченную и дымящуюся технику и выброшенные из кузовов ящики. На жухлой осенней траве россыпью лежали, блестя медными боками, снаряды для автоматических немецких зениток.
Уходили мы несколько часов, встав на ночлег в массиве соседнего леса, а утром прибежавший с выпученными глазами боец охранения доложил, что на опушке разворачивается летная часть немцев. Только что начали совершать посадку самолеты.
– Да-а? – заинтересовался я, откладывая в сторону ложку. Сегодня у нас было горячее на завтрак – мясная похлебка. Погода вконец испортилась, и столбик термометра явно опустился до минус десяти. Похолодало серьезно, и нам требовалась горячая пища.
Я уже поел, так что убрав ложку за голенище сапога и прихлебывая на ходу чай из кружки, направился следом за бойцом в сторону опушки. Наш лагерь находился в овраге, тут пронизывающего ветра не было, поэтому поднявшись по склону, мы и последовали к опушке.
– Охранение немцев цепью прошло по лесу, но всего метров на пятьсот вглубь, мы отошли, чтобы они нас не засекли, – пояснял на ходу курсант. – Потом они вернулись и метрах в ста от опушки в глубине леса установили посты и секреты. Там шесть пулеметных гнезд и плюс секреты.
– Понятно, – пробормотал я и, допив чай, выплеснул остаток и сунул кружку в карман галифе. Он широкий и большой. Влезла нормально, хоть карман и оттопырился.
Добравшись по-пластунски до удобного места наблюдения, мы расположились буквально в восьмидесяти метрах от ближайшего пулеметного гнезда, разглядывая то, как на опушке располагается летная часть люфтваффе.
– Штурмовики, – выдохнув пар изо рта, пробормотал я. – Это боевая авиация, и работает она по заявкам с передовой. То есть не дальняя авиация… Хм, интересная задачка.
Мы рассматривали, как подразделение обеспечения этой части копает ямы для будущих землянок экскаватором, видимо трофеем – он имел красную звезду на кабине, – пока устанавливались палатки. Дымилась походная кухня, ревела моторами наземная техника и гудели самолеты. Не все, у трех работали механики, видимо проверяя подотчетную технику. Всего я насчитал двадцать шесть штурмовиков. Тут или после потерь не было пополнения, или часть недостающих машин на задании.
Вот кто привлек мое внимание, так это легкий трехместный моноплан с закрытой кабиной «Шторьх», связной самолет этого подразделения. Достав блокнот, я стал зарисовывать, как расположена оборона этого подразделения, где стоят две автоматические зенитки, где самолеты и наземная техника, а также узлы обороны в самом лесу.
– Нашу авиацию вызовем? – тихо спросил один из двух курсантов, что находились со мной на месте лежки.
– Да, – кивнул я, не отрываясь от блокнота – помечал, где расположен склад с боеприпасом. – Мы на добивании будем работать. Ну и расчеты зениток ликвидируем к моменту начала налета, чтобы нашим помочь… Все, вы продолжайте наблюдение, через сорок минут вас сменят, а я обратно в лагерь.