Вот так вот тихой сапой, на малых оборотах, чтобы не шуметь, мы пересекли границу, выбор пал на местность, где не было поселений, и, удалившись километров на сорок, поднялись на высоту четырехсот метров и полетели над Австрией в сторону Чехии. Потом было несколько посадок для дозаправки – топливо очень быстро уходило, да и изначально было некачественным, – и вот мы добрались на последних каплях до Кракова.
– Далеко еще? – услышал я в наушниках вопрос Середы. Тот сидел рядом и поглядывал вокруг, у меня же был шлемофон. Березов позади нас бессовестно дрых на пустых канистрах, подложив под голову тюк с палаткой.
– Километров десять осталось. Боюсь, не дотянем. Расход оказался больше запланированного. Топливо так себе. Как бы движок им не испортить.
– Да уж, и так при каждом взлете с трудом от земли отрывались.
– Это точно, – согласился я, вспомнив обычную длину разбега «Шторьха».
Когда я был один, мне и шестидесяти метров хватало, а с седоками да с грузом самолету требовалось метров сто пятьдесят для отрыва. Ладно, хоть часть топлива мы спалили, и сейчас было легче по сравнению с первыми часами. Однако все же мигающая лампочка датчика уровня топлива намекала, что пора совершать посадку.
– Будите сержанта, идем на посадку. А то потом поздно будет, и так дотянулся до предела.
– Хорошо, – кивнул тот и, развернувшись, стал расталкивать сержанта.
Пока они возились, я присмотрелся. Луна, конечно, помогала, но все же землю видно было плохо. Костры бы кто развел.
– Держитесь, сейчас садиться будем.
– Поле? – спросил капитан.
– Нет, рисковать не хочу, кочка или овраг, и потеряю машину. Садимся на дороге, вот у того леса.
– Там же вроде деревня у леса?
– Да, но она дальше, километр до нее. Сближаться не будем, самолет в лес укатим и замаскируем. Опыт уже есть.
Конечно, потрясло при посадке, все же не ровная поверхность, колеи да ухабы, но сели нормально, и после того как я заглушил мотор, катились еще метров сто.
– Еще бы пара минут, и сам заглох, горючего вообще нет, – известил я всех.
Как только самолет замер на дороге, я первым выбрался наружу, оставив проснувшегося щенка на своем месте, и прислушался. Где-то рядом в деревне лаяли собаки, но было тихо, да и псины вскоре замолкли.
– Норма, – негромко сказал я. – Стойте тут, а я до леса пробегусь, присмотрю удобное место для стоянки.
Бросив шлемофон рядом с зевающим щенком – парашют я не надевал, он лежал за спинкой пилотского кресла – и держа наготове пистолет, быстрым шагом направился к темнеющему рядом лесу. Тут метров сто пятьдесят всего было.
Вернулся я минут через сорок, когда пассажиры уже начали волноваться.
– Ну что там? – спросил громким шепотом капитан. Он был без оружия, оставил свой пистолет Орлову, поэтому нервно чувствовал свою незащищенность.
– Есть место, тут в лесу просека с лугом, там копны сена, можно замаскировать на опушке.
– Катим самолет?
– Да, но только не через это поле. Застрянем. Там старые, глубокие колеи, прогоним метров двести вперед, там развилка будет, потом назад рядом с опушкой по полевой дороге и до просеки еще метров триста.
– Далековато.
– Ближе ничего нет. Ну все, разворачиваем.
Развернув самолет, мы ухватились за хвост и, приподняв его, стали буксировать машину. Втроем это было делать заметно легче, чем одному. Парни, конечно, после лагеря еще не окрепли, но толкали изо всех сил.
Добуксировав до развилки, мы немного отдохнули сидя на траве. Смелый бегал рядом, но потом получил от меня кусок зачерствевшего хлеба и отошел в сторону, хрустя. Еще через час мы наконец закатили самолет на просеку, где стояло два десятка стогов сена.
– Большая вроде, – пытался разглядеть противоположную сторону Середа.
– Да, – согласился я. – Взлететь хватит. Я уже пробежался, посмотрел, ровный луг, и почва твердая. Возможно, тут взлетать будем.
– А машину где спрячем?
– Вон, левее, где березы белеют. Там лес чуть расходится, так что можно под деревья его загнать. Ну что, беремся, последний рывок остался?
Наконец самолет встал под деревья, я проверил, может ли он выкатиться своим ходом и хватит ли площадки, чтобы взлететь нам троим с грузом. Тут метров триста было, должно хватить. Главное, на взлете верхушки деревьев с противоположной стороны не задеть.
– Что теперь? – хрипло дыша, спросил Середа, сидя у правого шасси.
– Оставайтесь тут, а я пробегусь до аэродрома. Нужно топлива добыть. Тут последний рывок остался. Одна полная заправка, и мы на месте.
– Товарищ Леший, деревенские днем могут нагрянуть, – подал голос Береза.
– Не хрен им тут делать, луг свежескошен, дней пять их тут не будет. Даже если появятся, у вас нож есть. У меня два пистолета, один выдам, но с возвратом. Пистолет без глушителя, под мою руку пристрелян, поэтому старайтесь не использовать его, а если кто появится, угрожайте пистолетом и доделайте работу ножом. Никаких свидетелей.
– А если дети? – спросил сержант.
– Тогда связываете, – пропыхтел я в ответ, снимая летный комбинезон. Нужно было переодеться в деревенскую одежду. – Веревка под вторым сиденьем. И охраняете. Развяжем перед вылетом. Вернусь я под утро, возможно не пешком. Попробую машину раздобыть. Всем все ясно?
– Да, – ответили оба.
– Середа за старшего, а пока отдыхайте… За щенком присмотрите.
Оставил пассажиров сторожить самолет – сам понимаю, место не надежное, но до аэродрома осталось всего километров семь по прямой. Думаю, успею до рассвета. Три часа как-никак до появления солнца осталось. Главное – машину добыть и топливо. Бежал я легкой привычной быстрой трусцой, легкие работали как меха, ноги монотонно переступали сперва по траве, потом по пыльной дороге, и я чувствовал, что устану не скоро, поэтому, не снижая темп, когда пересек лес и выбежал на поле, рванул дальше. По полевой дороге бежать было куда легче, чем по полю, трава не цеплялась за ноги. Главное, что эта дорога вела точно в сторону запасного немецкого военного аэродрома. Это важно. Часики тикают.
Честно говоря, бежал я даже с радостью, в смысле мне вся та ситуация, в которой мы находились, нравилась. Адреналин так и пер. Вот, чего мне не хватало в спокойной Швейцарии: опасностей, чувства, когда ходишь по кромке, по лезвию ножа. А сейчас я был в своей стихии. Радоваться радовался, но все же беспокоился об оставленных пассажирах, моей будущей команде – пока они ею не являлись – и о самолете. Мало ли действительно деревенские найдут. Поэтому и бежал, не сбавляя ходу, и добрался до аэродрома за полтора часа, оставив позади чуть больше восьми километров полей и оврагов Польши, даже не сбив дыхания.
До рассвета оставалось еще часа два, поэтому я все свободное время убил на изучение того, что представляет собой аэродром, и на выработку плана экспроприации топлива. Была мысль угнать топливозаправщик, но как была, так и ушла, не было тут его. С кузова машины из бочек ручным насосом, похоже, заправляли. Я нашел старый грузовичок, вроде итальянской сборки, где стояло четыре бочки с топливом. Проверка показала, что это оно и есть, и все четыре были полные. Рядом лежал длинный шланг и ручной насос.