– Нормально.
К счастью для немцев, они лишь приветливо посигналили нам и пропустили, съехав на обочину, и каждый отправился своею дорогой, а поезд пошел своей.
До леса мы доехали нормально. Судя по карте, поселения тут есть, но мы выбрали такое место, чтобы находиться от них как можно дальше.
– Вон, где кустарник на опушке, отлично можно замаскировать технику, – указал капитан.
– Да я тоже на него поглядываю. Сейчас остановимся и проверим.
Доехав до привлекшего наше внимание места, я остановил машину и наконец заглушил ее. Топлива осталось немного, так что нужно побыстрее найти место для лагеря.
Спрыгнув на пыльную пожухлую от солнца траву, я хмуро покосился на заметно приблизившиеся тучи и, поправив форму вермахта – я был в полной сбруе, разве что карабин оставался у капитана, а у меня за пояс был сунут пистолет, – побежал к опушке.
Десятиминутное исследование показало, что это то, что нам надо.
Вернувшись к машине, я махнул рукой и вытер пот со лба, морило капитально, точно дождь будет.
– Нормально, хороший схрон, – ответил я на вопросительные взгляды подчиненных. Медленно, по мере общения они все быстрее переходили в ранг подчиненных, свыкаясь с этим, а я становился их командиром, и они этому не препятствовали. Опыта командования-то мне не занимать, и они это чувствовали.
Мы подогнали машину к опушке, там сняли хвост самолета с кузова и, расчистив площадку, закатили «Шторьх» под деревья. Пока сержант штыком рубил кустарник, маскируя технику, я осмотрелся и сказал Середе:
– Одну бочку, ту, что полная, оставим тут, спрячем в кустарнике на будущее, а пустую с машиной отгоню в сторону или утоплю или в овраг сброшу.
Пока сержант наводил маскировку, мы с капитаном скатили бочку из кузова и откатили ее вглубь леса. Тяжеловато шла. После этого я закрыл оба борта, передал насос и шланг подошедшему сержанту и, приказав им стеречь технику, вывел машину из леса и направился по полю к дороге. Надо отогнать ее подальше и спрятать, избавиться, так сказать.
Насвистывая, я крутил баранку, поглядывая на дорогу и на тучи, что еще приблизились, еще час, и надо мной будут. Следовало поторопиться и вернуться в лагерь. Судя по карте этой местности, найденной мной в диспетчерской запасного аэродрома, тут должно быть озеро, если я не ошибся и голубое пятнышко оно и есть. Все же не ошибся, далеко от дороги и поселений действительно обнаружилось озеро. Остановившись на спуске, я покосился на ржавый польский танк, что кормой был в воде, и стал подготавливать машину к переходу в состояние подводной лодки.
Когда машина, дав волну, влетела в воду, о землю ударили первые крупные капли дождя, а я, не обращая на них внимания, я умный, я из салона самолета прорезиненный плащ мотоциклиста заранее прихватил, пробил ножом дырки в бочке и стал ее топить рядом берегом, встав на корму танка. Чтобы, если найдут машину, нашли и бочку, и подумали, что и остальные на дне. Не нужно, чтобы их искали.
Закончив с этой работой, я поправил плащ, дождь перешел в оглушающий ливень, и побежал по дороге, вернее по обочине, чтобы не увязнуть, обратно к нашему схрону. Наверное, зря я так далеко угнал машину, восемь километров обратно переться, но ничего лучше рядом просто не было. С воздуха, если будут искать, так и так обнаружат, а с утоплением это даст нам дополнительное время.
– Второй день как из ведра, – выглянув наружу через полог палатки, пробормотал Середа. – Когда же он закончится?
– Природе плевать на наши планы, Игорь Евгеньевич, – протянул я, потягиваясь, и почесал Смелого за ухом. – Пока самой не надоест, так и будет бедокурить.
– Да это понятно, я за оставшихся в Швейцарии парней беспокоюсь.
– А что не так? Продовольствия у них на семь дней. Если сами внимания не привлекут, спокойно дождутся моего возвращения. Хотя, конечно, да, погодка не радует, отчего нам и тревожно за них. Уверен, они тревожатся за нас, я ведь уже должен был вернуться за второй партией. Что они там сейчас думают?
– Это точно, – вздохнул капитан.
В это время полог отодвинулся, и в палатку заглянул сержант, откинув капюшон плаща – тот у нас был один на троих, и сейчас Березов не только стоял на часах, но и под крылом самолета готовил обед на небольшом костерке. Наша палатка тоже стояла под крылом, но с другой стороны.
– Вроде стихает, я выходил на опушку, там слева просветление. Может, уже сегодня к вечеру стихнет.
– Хорошо бы, – в один голос сказали мы с Середой, а я еще добавил:
– Только поле теперь будет сохнуть еще дня два, иначе не взлетим, гарантирую, скапотируем.
– Ладно, я пошел. Минут через десять гороховая похлебка будет готова. Я тушенки не пожалел, вкусно будет.
– Давай-давай, а то уже кишка кишкой играют, больше им заняться нечем, – поторопил я его и кивнул капитану: – Ваш ход?
– Что у нас за козыри?
– Пики. Отбились, теперь ходите, – хитро прищурившись, велел капитану, что задумчиво перекладывал карты в своем веере. То, что у него нет козырей, я знал, они все вышли, а у меня на руках было четыре туза и два валета, десятки на погоны я навесил Середе минут десять назад.
К вечеру действительно дождь перешел в мелкий, а перед самой темнотой совсем стих. Я вышел и посмотрел на загорающиеся в небе звезды и пробормотал:
– Если завтра весь день будет солнце, то можно будет попробовать взлететь. Проверим, насколько высохло поле, и попробуем.
* * *
– Точно не заблудились? – еще раз уточнил капитан, поглядывая в темноту под нами.
– Товарищ капитан, я ту поляну, где разбил свой первый самолет, вовек на забуду, будьте спокойны, она это… Сейчас круг сделаем, скорость сброшу, и пойдем на посадку.
Несмотря на нервозность капитана, я был спокоен, сделал круг, осветил прожектором поляну, где виднелись остовы двух воздушных машин, и со второго захода пошел на посадку. Ни пенек, ни обломки нам не помешали благополучно сесть и остановиться у крайних деревьев.
– Уф-ф, – протянул я, снимая мокрый шлемофон. – Еще чуть-чуть, и не хватило бы длины торможения, врезались бы в деревья. Одному летать – это не то, что с грузом. Но все в опыт, все в опыт… Ладно, чего сидим, кого ждем? Мне через час обратно лететь, парни в Швейцарии уже заждались, небось, как бы глупость какая им в голову не пришла.
– Там Орлов. Он не допустит, – успокоил меня Середа. – Грамотный и выдержанный командир.
Мы покинули салон самолета и разминались, приседая и махая руками, Смелый носился вокруг, принюхиваясь к незнакомому лесу. Потом мы развернули самолет, и сержант стал заправлять баки из канистр, качая ручным насосом. А мы с капитаном, прихватив топорик и ручную лопатку, направились к схрону. По пути я из дупла вытащил еще одну лопатку, которую тут спрятал меньше месяца назад, и, указывая, где копать, сделал метку лопаткой, вырыв небольшую ямку.