– Это в клинике тебя довели до такого состояния? – приглушенно шепнул он, коснувшись губами мочки моего уха.
Я сладострастно прижалась к нему, что совсем на меня не похоже, и томно простонала в ответ:
– Я хочу тебя, возьми меня, прямо сейчас.
– Ты что, хочешь, чтобы я…
– Приди ко мне! – страстно шептала я.
Дэвид не заставил себя долго упрашивать. Освободив из пижамного плена свой напряженный фаллос, он вошел ко мне в лоно безо всяких предварительных ласк, без нежной прелюдии, без лишних слов. В таком положении нельзя ожидать глубокого проникновения, его движения вперед и назад несколько ограничены, зато удобно лежать на боку, и еще одно преимущество такой позы в том, что я могла совершенно свободно рукой ласкать свою мохнатую киску и, раздвинув пальцы буквой V, теребить упругий чувствительный бугорок, набухший между половых губ. Дыхание стало неровным и глубоким, иногда я срывалась на хрип по мере того, как розовый бутон набухал от моих мануальных стараний. Еще не наступил миг, желанный для всех нас, когда дыхание перехватывает и замирает сердце, но время от времени меня начинало трясти с головы до ног. Мне хотелось больше, хотелось сильнее, а главное – как можно дольше. Я бы предпочла, чтобы это не кончалось, и, хорошая новость, все зависело только от меня. От моего умения распределить его ласки там, где нужно. Свободной рукой я нашла руку Дэвида и приложила к своей груди, заставив пощипывать, не стесняясь, мои набухшие соски. Как только его пальцы коснулись розовых пупырышков и стали производить желанные манипуляции, меня словно током пронизало, мышцы спины напряглись, и одновременно напружинились бедра, их согласованное движение было почти болезненным, но очень приятным. Так хотелось, чтобы этот момент продлился подольше, однако откат наступил, как всегда, слишком быстро.
Я теперь уже не припомню, как и когда открыла способ доводить себя до оргазма. Думаю, это случилось в моей девичьей постели, где я спала еще с плюшевыми игрушками, а на стене висел постер «Депеш Мод». С тех пор я почти всегда действую таким же образом: я начинаю с того, что легким движением несколько раз обвожу контур вокруг сосков. Не могу этого объяснить, но мне кажется, все мои эректильные органы как-то связаны между собой. Стоит мне ладонями потереть себе соски, как тут же просыпается розовый бутончик между ног. Но обычно я не спешу его трогать. Сначала прохожусь по верхним частям тела: груди, шее, затылку… Иногда запускаю пальцы в волосы и опрокидываю их на лицо, пусть струятся нежно и ласково. И только когда начинаю чувствовать, как в промежности мало-помалу становится теплее, опускаю руку вниз и начинаю ласкать пупок, потом ниже, ниже, до кудрявых волосиков на лобке, я играю с ними, обвивая колечки вокруг указательного или среднего пальцев. Другой рукой поглаживаю нежную кожу гениталий, губы. Время от времени я подношу ко рту пальцы, смачиваю их слюной и отправляю вниз капли влаги. Там тем временем разворачиваются важные события: я опускаю все ниже средний и указательный пальцы, раздвоенные в виде буквы V, постепенно подбираясь то с одной, то с другой стороны к небольшому бугорку, спрятанному в мягкой плоти гениталий, который теперь уже достаточно возбужден. С каждым новым движением пальцы все сильнее сжимаются вокруг него, такое впечатление, что он растет прямо на глазах, эта волшебная горошина набирает силу по мере того, как я играю с ней. Продолжая теребить ее туда-сюда, я стараюсь делать это не спеша. Время от времени я сжимаю пальцами клитор изо всех сил, как пинцетом, а потом отпускаю, мне кажется, от этих манипуляций из розового он превращается в пурпурно-красный. Я делаю так несколько раз, и в тот момент, когда блаженство уже у порога, в дело вступает другая рука. Иногда я начинаю с того, что подушечкой указательного пальца нахожу серединку клитора и произвожу легкие вращательные движения, отчего он начинает распространять вокруг себя мощную волну наслаждения. Иногда погружаю средний палец во влагалище и позволяю ему действовать в моем влажном, истомившемся лоне как ему вздумается. От совместного действия моих рук зарождается первая волна наслаждения, мощная и яркая. Она распространяется от клитора и быстро захватывает все нутро внизу живота. Иногда после первой начинается серия раскатистых повторов, как после цунами, зарождаясь где-то в недрах моего тела, эти волны постепенно распространяются в двух противоположенных направлениях: вниз, до самых кончиков пальцев ног, и вверх, заставляя вздыматься грудь от сбившегося дыхания и запрокидывать голову назад. «О! Нет, нет», – как правило, шепчу я сквозь зубы прежде, чем обессиленно перевернуться набок, свернуться калачиком и провалиться в сон. Не то чтобы счастливая, но, по крайней мере, удовлетворенная.
(Написано незнакомым почерком 06/06/2009.
За исключением постера с «Депеш Мод» все остальное, в принципе, верно. Как он это делает?)
Приободренный тем, что он считал результатом своих усилий, Дэвид вдвое ускорил темп и вскоре излил в меня все накопившееся, невольно издав жалобный крик, больше похожий на болезненный стон. Почувствовав, как внутри моего чрева пульсирует его член, я поняла, что мои усилия вознаграждены, и это вдохновило меня. Так как, с одной стороны, если он уже кончил, Дэвид поспешит освободить мое лоно, с другой стороны, я могла продолжить ласкать освободившееся пространство вагины вдоль и поперек, погружая по очереди то один, то другой палец в уже увлажненное влагалище. Очень скоро механизм сработал, и я почувствовала, как в животе, под пупком, зародилась волна и хлынула на покинутый пляж внизу живота, быстро распространяясь дальше к ногам. Всего одна волна на этот раз.
– Неееет…
Конечно, это не оргазм века, но все-таки кое-что по сравнению с теми ощущениями, которые я испытывала раньше, доставляя удовольствие самой себе, – так, небольшую радость на скорую руку, с подушкой наедине. В этом смысле мои сексуальные отношения с Дэвидом мало чем отличались от тех, что были с Фредом: чтобы дойти до высшей точки сексуального наслаждения, я могла рассчитывать только на саму себя. Конечно, я надеялась ввести в заблуждение своего любовника, полагая, что мой экстаз он запишет себе в заслугу, но напрасно: мерное посапывание, предвестник более внушительного храпа, уже раздавалось над ухом. Дэвид спал, и я не замедлила к нему присоединиться, утомленная лавиной противоречивых чувств, бушевавших в душе. Мне приснился странный сон: Дэвид Гарчи, талантливый юнец, превозносимый Луи бог знает за какие заслуги, наряженный в тот же костюмчик, что гигантский пенис у входа в галерею, робко шептал мне на ухо, нахально улыбаясь: «Почему бы тебе не научить его правильно заниматься любовью? А? Чего ты ждешь?»
Волшебная сила безлимитной кредитки Дэвида то ли платинового, то ли черного, то ли еще какого-то привилегированного цвета, которую он одолжил мне в знак полного доверия, возымела свое воздействие. Никак не меньше полдюжины раз воспользовавшись ею следующим утром, я практически позабыла тревоги и мрачные мысли, мучившие меня накануне. Я почти стерла из памяти и Луи Барле, и плоды патологического воображения Дэвида Гарчи, именуемые современным искусством, а также высокопарные разглагольствования на предмет концептуальной идеи сексуального просвещения. Я даже забыла о страшной опасности, которая нависла надо мной в связи с неожиданной встречей с моим будущим деверем. Теперь я слышала только приветливых продавщиц, для моих ушей в тот момент их щебетание звучало как чудесное пение сирен.