После терактов 2001 г. на волне борьбы с финансированием терроризма ОЭСР в 2002 г. удалось ввести «черный» список «не сотрудничающих налоговых гаваней», правда вместо 41-й, первоначально определенных юрисдикции, в него вошли только семь. Ситуация кардинально изменится лишь с началом кризиса 2008 г., когда конкуренция за деньги налогоплательщиков резко обострится. И уже в 2009 г. на встрече Большой двадцатки (G20) ОЭСР представит доклад, посвященный борьбе с офшорами, с всеобъемлющим «черным» и «серым» списком стран по степени соблюдения «международных стандартов обмена налоговой информацией». С этого времени борьба развитых стран с офшорами усилилась.
Настоящий прорыв будет сделан в США, где усиление этой борьбы связано с именем Б. Обамы, который еще в бытность сенатором стал в 2007 г. соавтором закона «О предотвращении злоупотреблений налоговыми гаванями» (Bill S. 681 ‘Stop Tax Haven Abuse Act’). Конгресс отклонил этот закон. Став президентом, Б. Обама начал борьбу с тактических мер, заставив UBC банк открыть счета американских вкладчиков, одновременно с объявлением в 2009 г. IPS амнистии добровольно «вышедшим из тени». В 2010 г. Обама перешел на стратегический уровень, несмотря на сопротивление крупнейших корпораций, проведя закон FATCA или Акт «Об обязательном раскрытии информации об иностранных счетах», который вступит в действие с 2015 г. Благодаря положениям этого акта, Соединенные Штаты становятся абсолютным мировым лидером в борьбе с офшорами…, но только для американских резидентов.
…
Не случайно, несмотря на то, что борьба с «налоговыми гаванями» очевидно уже начала давать свои результаты, США продолжают оставаться в пятерке мировых офшорных лидеров: согласно агентству Tax Justice Network, по индексу финансовой секретности Соединенные Штаты откатились с первого места в 2009 г. на пятое в 2011 г. А Великобритания с пятого на тринадцатое. На первое место в 2011 г. вырвалась Швейцария, став самой безопасной страной для тех, кто хочет скрыть информацию о своих банковских счетах и вкладах. Банковские активы Швейцарии оцениваются в 820 % ВВП, для сравнения в Великобритании 460 %. Свои места в пятерке лидеров сохранили Люксембург и Каймановы острова, к которым добавился Гонконг [1100].
Однако офшоры — это не только зло, они играют важную роль в переходе к глобальной модели развития. Указывая на их вклад, Н. Шэксон отмечает: «Система офшоров — своего рода первоклассная смазка, облегчающая движение капиталов по всему миру …» [1101] Но глобальная модель, едва появившись на свет, сразу вступила в непримиримое соперничество с национальной, последовательно разрушая ее. Проблема заключается в том, что в данном случае, без последней первая просто не может существовать. Офшоры могут процветать только за счет традиционных государств с развитой налоговой системой и госрегулированием. Если все государства мира сегодня вдруг дружно последуют за офшорными идеалами и станут образцовыми «свободными экономиками», то современная цивилизация будет погребена в хаосе и насилии в то же мгновение. Уже сейчас конкуренция с офшорами разрушает экономику традиционных государств.
Очевидно, подобный исход предвидел еще создатель Бреттон-Вудской системы Г. Уайт, который, как и Дж. Кейнс, настаивал на введении контроля и обеспечении прозрачности международного движения капитала [1102]. Категорически против подобных мер выступают последователи неолиберализма, которые утверждают, что ликвидация офшоров и усиление государственного регулирования приведет к снижению эффективности использования капитала, уничтожению свободы и гибели капитализма…
* * *
Перемены «несомненно придут, — утверждал в 1933 г. Дж. Кейнс, — когда накопленное богатство перестанет быть общественно значимым, глубокие изменения придут и в моральных установках. Мы сможем отбросить многие псевдоморальные принципы, которые преследовали нас в течение двухсот лет, когда мы возвели некоторые наиболее отвратительные свойства человеческой натуры в ранг наивысших добродетелей. Жажда денег как средства накопления, в отличие от способа достижения радостей и целей жизни, будет рассматриваться как то, чем она в действительности является — как болезненная страсть. Как одна из тех полууголовных и полупатологических склонностей, изучение которых с содроганием следует предоставить специалисту по душевным болезням.
Однако не спешите! Время еще не пришло. Еще сто лет мы должны притворяться, что черное это белое, а белое это черное, ведь в подлости есть польза, а в благородстве — нет. Так что ростовщичество, алчность и осмотрительность пока еще остаются нашими божествами» [1103] .
Столетний срок, отмеренный Дж. Кейнсом, подходит к концу, и человечество действительно оказалось на пороге каких-то неведомых, но неизбежных коренных изменений. Что ожидает нас в этом будущем?
Монополия капитала становится оковами того способа производства, который вырос при ней и под ней. Централизация средств производства и обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Она взрывается. Бьёт час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют.
К. Маркс «Капитал» [1104]
Первым общепринятым пророком конца капитализма выступил К. Маркс. Его критика воспевала капитализм как, пускай и жестокий, но безальтернативный двигатель человеческого прогресса, и вместе с тем, не оставляла ему никакого будущего. И человечество на протяжении полутора последних столетий катилось по пути, предсказанным Марксом, как по рельсам. Единственным исключением стала Русская революция, которая перевернула все сверх на голову и вызвала на Западе к жизни общество всеобщего благосостояния. Но она оказалась лишь временной передышкой, закончившейся уже к концу ХХ в. И человечество вновь вернулось на путь, описанный К. Марксом.
Могильщиком капитализма, утверждал К. Маркс, становятся те же силы, которые обеспечивают и его развитие. Этот вывод вытекает из неравновесной природы капитализма, определяемой законом «убывающей отдачи капитала ». Этот закон вынуждает капитал ради своего выживания постоянно искать пути для повышения нормы прибыли, а их не так много:
Рост производительности труда. Согласно К. Марксу: «Повышение производительности труда заключается именно в том, что доля живого труда уменьшается, а доля прошлого труда увеличивается, но увеличивается так, что общая сумма труда, заключающаяся в товаре, уменьшается; что, следовательно, количество живого труда уменьшается больше, чем увеличивается количество прошлого труда» [1105]. В результате рост производительности труда, повышая прибыль в краткосрочной перспективе, в среднесрочной — приводит к снижению покупательной способности, кризису перепроизводства и росту безработицы. «Но чем больше эта резервная армия по сравнению с активной рабочей армией, — отмечает К. Маркс, — тем обширнее постоянное перенаселение, нищета которого прямо пропорциональна мукам труда активной рабочей армии. Наконец, чем больше нищенские слои рабочего класса и промышленная резервная армия, тем больше официальный пауперизм. Это — абсолютный, всеобщий закон капиталистического накопления» [1106].