Одной из основных проблем, которая может служить в качестве своеобразного индикатора, стал рост неравенства. Согласно данным международных организаций, таких, как МОТ (2008 г.) и ОЭСР (2011 г.) с 1990 по 2005 гг. примерно две трети стран столкнулись с ростом неравенства доходов, кризис 2008 г. в еще большей мере усугубил эту проблему. По мнению авторов доклада МОТ, «чрезмерный рост неравенства доходов представляет опасность для общества и эффективной экономики» {1550}.
Весной 2011г. не выдержал даже глава самого МВФ Д. Стросс-Кан, который выступая в Вашингтоне на открытии очередной сессии МВФ и Всемирного банка, фактически взвалил на «консенсус» вину за мировой экономический кризис, заявив при этом: «Вашингтонский консенсус» с его упрощенными экономическими представлениями и рецептами рухнул во время кризиса мировой экономики и остался позади». «При определении макроэкономических рамок нового мира маятник качнется от рынка к государству». При этом на первый план выходит социальная справедливость — ведь финансовая глобализация усилила неравенство, и это стало одной из тайных пружин кризиса. «Поэтому в более долгосрочной перспективе устойчивый рост ассоциируется с более справедливым распределением доходов, — объявил глава МВФ. — Нам нужна глобализация нового рода, более справедливая глобализация, глобализация с человеческим лицом. Блага от экономического роста должны широко распределяться, а не просто присваиваться горсткой привилегированных людей» [221] . {1551}
Правда, далеко не все были настроены так пессимистично, как Д. Стросс-Кан. Спустя две недели после выступления последнего, в апреле 2011 г. Л. Бланкфейн, гендиректор Goldman Sachs, заявит: «Глядя в будущее, мы продолжаем видеть вселяющие оптимизм индикаторы экономической активности по всему миру» {1552}.
Пройдет всего менее трех месяцев, и в начале августа, после одобрения Конгрессом нового потолка суверенного госдолга, рейтинговое агентство Standard & Poor's впервые в истории понизит кредитный рейтинг США… [222] Спустя полмесяца Р. Зеллик, президент Всемирного банка, заявит: «За последние две недели мир перешел в новую и еще более опасную фазу. Мы на пороге нового и совершенно иного шторма, чем финансовый кризис 2008 г…» {1553}
Уйдя в начало XXI в., мы слишком отвлеклись от темы книги, что в данном случае было оправдано, поскольку это отступление позволяет лучше понять прошлое, а также задуматься над будущим… Однако мы действительно ушли слишком далеко, и нам пора вернуться в первый послевоенный мир:
* * *
Задолго до Великой депрессии в 1918 г., в письме к издателю берлинской газеты «Цайтунг ам миттаг» С. Гезель писал: «Несмотря на то, что народы дают священную клятву заклеймить войну на все времена, несмотря на призыв миллионов: «Нет войне!», вопреки всем надеждам на лучшее будущее я должен сказать: если нынешняя денежная система сохранит процентное хозяйство, то я решусь утверждать, что не пройдет и 25 лет, и мы будем стоять перед лицом новой, еще более разрушительной войны. Я очень отчетливо вижу развитие событий. Сегодняшний уровень техники позволит экономике быстро достигнуть наивысшей производительности. Несмотря на значительные потери в войне, будет происходить быстрое образование капиталов, которые вследствие избыточности предложения снизят проценты. Тогда деньги будут изъяты из обращения. Это приведет к сокращению промышленного производства, на улицу будут выброшены армии безработных… В недовольных массах пробудятся дикие революционные настроения, снова пробьются ядовитые ростки сверхнационализма. Ни одна страна не сможет больше понять другую, и финалом может стать только война» {1554}.
Г. Форд в 1921 г.: «Мы катимся к глубокой пропасти…» {1555}. «Когда сами деньги становятся предметом торговли, который можно покупать и продавать, прежде чем будут проданы или обменены настоящие товары, спекулянты и ростовщики получают право взимать налоги с производства… Подобное положение неизбежно приводит к парадоксу — мир, полный богатства, терпит нужду. Эти факты нельзя просто перевести в цифры и забыть о них. Ведь речь идет о судьбе человечества…» {1556}.
В. Ленин в том же 1921 г. приходил к выводу о неизбежности новой мировой войны: «Вопрос об империалистических войнах, — это вопрос о той главенствующей ныне во всем мире международной политике финансового капитала, которая неизбежно порождает новые империалистические войны… Это вопрос жизни и смерти десятков миллионов людей. Это вопрос о том, будет ли в следующей, на наших глазах подготовляемой буржуазиею, на наших глазах вырастающей из капитализма, империалистической войне перебито 20 миллионов человек…» {1557}.
Правда, внешне еще вроде бы ничто не предвещало войны. Приход Гитлера к власти, казалось, пока принес только возрождение германской нации. Версаль и Великая депрессия вспахали и засеяли поле Европы семенами ненависти и насилия, но они могли и не взойти? Что же ввергло мир в самую кровавую из всех войн человечества? Почему Гитлер во вроде бы процветающей Германии вдруг перепрофилировал автомобильные заводы на выпуск танков? Почему же Гитлер начал войну? Ради своих идей о расовом превосходстве и жизненном пространстве поставил на карту само существование Германии?
Поиску ответов на эти вопросы посвящена следующая книге автора «Америка против…».