«А всё поганые мужики с их погаными романами, – думала новоиспеченная мужененавистница, взбираясь на третий этаж и всерьез прикидывая, не преодолеть ли ей остаток пути на четвереньках. – Потрутся о тебя щетиной, подарят страстный поцелуй – и пиши пропало. Как только появляется спутник жизни, жизнь начинает петлять, как тропинка, протоптанная пьяными слонами».
Сколько у нее было влюбленностей, и все окончились не просто каким-то там пшиком, а настоящей катастрофой. «Я даже ни один фотоальбом посмотреть с удовольствием не могу, – продолжала размышлять Марьяна, миновав небрежно вымытую площадку между вторым и третьим этажами. – Предаться каким-нибудь милым воспоминаниям. Почти на каждом снимке рядом со мной морда предателя».
Размышляя о своей женской доле, Марьяна наконец достигла вожделенной цели – двери в свой номер. Ввалилась внутрь, прямо на пороге с усилием содрала с себя мокрую одежду и отправилась в душ, пустив самую горячую воду, которую могла позволить себе местная водонагревательная система. Уже через пять минут все тело ломило так, будто она заболела гриппом. Продержавшись еще немного, Марьяна завернулась в полотенце, скроенное по всем стандартам экономии, и отправилась в постель. «Буду как Угольщиков, – подумала она, – лежать и ни о чем не печалиться».
* * *
– Да несолидно это, Андрей Павлович, – увещевал Вадик. – Не надо вам в таком виде с журналистами встречаться.
На лице шофера читалась жалобная обреченность матери-одиночки, которой достались шкодливые дети.
– Ладно, уговорил. – Кайсаров вздохнул. – Ничего, если я просто по улице, где редакция находится, пробегу? Я уже и маршрут проложил. Потом по берегу реки пару километров и обратно в гостиницу.
– Вы после пробежек, Андрей Павлович, излишне энергичным становитесь, – продолжал ворчать шофер. – Чуть что – в драку лезете. Ну, в фигуральном, конечно, смысле.
– Няня, а можно я уже двинусь? – усмехнулся Кайсаров. – Пока солнышко еще высоко?
Помахав рукой расплывшемуся в улыбке Вадику, Кайсаров отправился на пробежку. Пышная горничная с крахмальной наколкой, которая придавала ей вид курочки-несушки, напутствовала его словами:
– Осень-то какая стоит солнечная! Так что вы бегайте, бегайте. И воздух у нас душистый – хоть на ломти режь и с маслом ешь.
Эта фраза так и крутилась у Кайсарова в голове, пока он легкой трусцой бежал по тротуару. Нужную улицу нашел без всяких проблем, завернул на нее и, слегка сбавив темп, двинулся вперед, поглядывая на номера домов. Редакционный особнячок опознал сразу и увидел, что дверь раскрыта настежь, и внутри двигаются люди, смеются, даже, кажется, в ладоши хлопают. Ему захотелось войти, но он сдержался, вспомнив, что должен держать марку.
И побежал дальше. Улица круто изогнулась, и впереди Кайсаров вдруг заметил девушку в ярко-голубом свитере, которая зачем-то сняла с себя куртку и шла вдоль лужи размером с маленький пруд. Услышав рев мотора, Кайсаров на секунду обернулся и увидел грузовичок, за рулем которого сидел лихой чубастый шоферюга. Несколько секунд – и грузовичок прокатился по луже, подняв стену воды. «Вот черт!» – воскликнул Кайсаров. Его восклицание все еще висело в воздухе, а грязная и наверняка очень холодная вода уже окатила невезучую девушку с ног до головы. Она что-то пискнула и замахала руками, но сразу стало ясно, что катастрофа случилась нешуточная.
Кайсаров понял, что беднягу надо спасать, потому что воздух, который, по словам горничной, можно было резать ломтями, по правде, был довольно холодным, а ветер, лишь только Кайсаров приостановился, пробрал его до костей. Он бросился к пострадавшей и сразу же заставил ее бежать бегом к гостинице, а сам потрусил сзади, борясь со странной смесью сочувствия и мужского интереса. Кроме свитерка на девчонке была деловая серая юбка и туфли на танкетке – полуофициальный наряд. Вероятно, приехала сюда в командировку, но день, как говорится, не задался. Он заметил, что девчонка стройная, у нее тонкие лодыжки, но толком разглядеть ее не мог.
– Чего вы куртку-то сняли? – прокричал он на ходу. – Молодая кровь заиграла?
Девчонка, похоже, его не слышала. Он еще что-то спрашивал у нее, держась рядом, но она не отвечала и, похоже, вообще не понимала, что он разговаривает именно с ней. Он попытался отнять у нее мокрую куртку и шарф, но она не отдала и больно лягнула его своей танкеткой. У нее была длинная шея, и случись Кайсарову писать роман, он обязательно начертал бы после этого: «Шея казалась беззащитной, и на ней билась голубая жилка». Говоря по совести, шея девчонки действительно казалась ему беззащитной, и билось на ней буквально все, что только можно вообразить. Будь у Кайсарова с собой мобильник, он немедленно вызвал бы Вадика, и спасительная черная машина долетела бы сюда за пару минут. Но, послушавшись Зою Васильевну, Андрей решил в кои-то веки раз рискнуть и минимизировать свое общение с электронными гаджетами – и вот что из этого вышло.
Девчонка была в отвратительной физической форме. А скорее всего, рыдания не давали ей нормально дышать. Кайсарову казалось, что она именно рыдает – в ее шумном дыхании слышались длинные подвывания. Если бы его так окатили, еще неизвестно, как бы он сам завыл. «Надо было запомнить номер грузовичка, потом найти водителя и накостылять ему по полной», – подумал Кайсаров довольно кровожадно. Ему было жаль девчонку, лица которой он так и не рассмотрел. Когда они добрались до гостиницы, она вскарабкалась на крыльцо, сопя, как ежик, и долго тянула дверь на себя. А потом просто провалилась внутрь и сгинула. Кайсаров еще некоторое время стоял и смотрел на тяжело закрывшуюся дверь. Потом оглядел фасад. Кажется, это была самая унылая гостиница в городе: обветшалая, с такими узкими окнами, словно их сделали лишь для того, чтобы отстреливаться от врагов.
Он покачал головой и хотел посмотреть на часы, но вспомнил, что часов тоже не надел. Вместо того чтобы бежать к реке, как было запланировано, Кайсаров рванул в сторону собственной гостиницы – гораздо более презентабельной. Да нет, наверняка самой презентабельной в Беловетровске. Ведь ее выбирала Зоя Васильевна, а она гордилась Кайсаровым так же, как старый дворецкий родовитым хозяином. Помощница свято верила, что каждая миссия босса важна не меньше, чем пристыковка «Союза» к МКС, и его ничто не должно отвлекать от дел и даже от мыслей. Тот жизненный выбор, который она делала за него в силу служебных обязанностей, был ювелирно точен и никогда не вызывал нареканий.
Кайсаров вошел внутрь и энергичной походкой двинулся к лифту. В холле слегка пахло кожей и черной ванилью. Стойка портье напоминала старинное бюро, выставленное на аукционные торги. «Попробовала бы Маринка пожить в жуткой гостинице, где остановилась та невезучка в голубом свитере. Интересно, сколько бы она продержалась?»
Сегодня с утра жена написала ему целых два сообщения, все в том же игривом тоне, который избрала накануне. Кайсаров продолжал ломать голову над тем, что бы это значило. Ладно, в конце концов, все разъяснится само собой. Или не разъяснится? Обычно она использует свою женскую власть для того, чтобы опустошить его карманы или выгадать что-нибудь нематериальное, но для нее невероятно важное.