– Вы неправильно поняли меня, – пробормотал Алексей, склонившись к большому компьютерному экрану. – Странно, что Марк не упомянул об этом. Это очень важно, и в вашем конкретном случае это плюс, а не минус. Это меняет весь расклад.
– Вы уверены? – переспросила Ирина, не давая излишней радости или надежде прорасти в груди. Надежда – непозволительная роскошь в ее ситуации. Марк мог и не знать, что Ира с Сашей так и не поженились. Откуда? Если Саша где-то задерживался, он всегда говорил, что ему нужно позвонить жене. Они называли так друг друга в разговорах, они ругались на людях, совсем как муж и жена. Ездили в магазины по выходным. Марк, скорее всего, был уверен, что они поженились – тихо, скромно, не афишируя это событие и не празднуя его слишком уж широко. В кругу семьи.
Марк никогда не был в этом кругу.
– Конечно, уверен. А вы уверены?
– В чем? – опешила Ирина.
– В том, что готовы идти до конца? Мои возможности ограничены. Даже большие деньги могут не помочь, и для меня очень важно убедиться, что вы осознаете риск. Искать людей дорого и сложно, а результаты сомнительны.
– Знаете, что, Алексей? Марк сказал, у вас есть связи почти везде.
– У меня много знакомых, – пробормотал мужчина, покачивая головой. – Это правда. Но вы не ответили на мой вопрос.
– Вопрос? Вы думаете, на ваш вопрос есть два варианта ответов? Что я сейчас прикину в голове: гхм, это для меня, пожалуй, дорого. Я лучше скоплю побольше и куплю себе путевку в Анапу. Так, что ли? Тогда послушайте меня, Алексей. Если бы вы оказались на моем месте, вы даже не стали бы спрашивать. Не понимаю, какое значение могут иметь деньги? Вы думаете, я боюсь слишком потратиться? Я буду пробовать все возможные способы, я не стану сидеть сложа руки. Даже если мне придется продаться в рабство.
– Я вас понял, Ира. – Алексей кивнул и покачал головой. – Я начну с того, что проверю ее личные страницы в Интернете и пробью все границы. Думаете, она могла уехать из страны?
– Я… я не знаю, – растерялась Ирина. – Вряд ли. Это было бы… затруднительно, не считаете?
– Согласен, это было бы затруднительно. Но ведь вы сказали, у нее достаточно средств? За деньги можно сделать очень многое.
– Не настолько многое, я надеюсь! – прошептала Ирина.
– Ладно, давайте не будем забегать вперед. – И Алексей деловито постучал ручкой по столу. – Я буду держать вас в курсе, позвоню, как только получу какую-нибудь информацию.
– Любую информацию, Алексей, – добавила Ирина.
– Да, конечно.
– Я имею в виду, что даже если вам скажут, что никаких данных нет, вы наберете мой номер и скажете мне об этом.
– Да, хорошо, – обреченно вздохнул адвокат. Впрочем, Ирину можно было понять. – Если у вас будут какие-то вопросы, звоните мне на мобильный. Я написал его вам на обратной стороне визитки.
И Алексей проводил Ирину до выхода.
Ехать было далеко, а кроме того, в попытках договориться с самой собой Ирина сделала большой крюк. Она проехала свою остановку, проехала еще несколько станций, слишком глубоко уйдя в собственные мысли. Зачем она морочит голову Ивану? Разве не видит она, как тот смотрит на нее по утрам, как под любыми предлогами затягивает работу над почти уже законченным портретом?
Как он злится на нее.
Ты можешь последовать совету Марка: снять номер в гостинице, снять комнату или вообще уехать. Какая разница, в каком городе сидеть и ждать у моря погоды, звонка от Алексея, живительных новостей?! В конце концов, ты знаешь, что Анны Викторовны нет и не будет в этом городе. Ты проверила все адреса. Ты не должна издеваться над ним, он этого не заслужил. Чемезов – хороший человек.
И тут же – обратно, в ответ: я тоже хороший человек, и что же? Разве мне от этого легче?
Когда Ирина добралась до дома, вернее, того места, которое называла про себя так безо всяких на то оснований, было уже совсем поздно и темно. Она не ожидала этой темной пустоты, пугающего чувства нарастающего одиночества. Где же художник, где Иван? Он не сказал, что его не будет дома!
Это ты сказала, что тебя не будет! Ирина плюхнулась на кухонный табурет и огляделась вокруг. Грязной посуды не так уж и много, сковородка с едой не тронута. В студии света нет, телевизор не работает. Ирина почти надеялась, что Иван просто уснул где-то в просторной квартире, но найти его не удалось.
Он обиделся и уехал.
Или не обижался, а просто уехал по своим делам. Может быть, даже к своей бывшей жене, к которой у него, ясно же, остались какие-никакие чувства. Природа этих чувств – другой вопрос. Но от любви до ненависти, как известно, один шаг. Кто сказал тебе, что Иван Чемезов, красивый, с широченными ладонями, влюбился в тебя? Напридумывала себе бог весть чего, а теперь вот сидишь в его доме, чуть не плачешь! Идиотка в шляпе.
Ирина так разозлилась на саму себя, что от этой слепой злости пошла на кухню, слопала курицу со сковородки, затем принялась мыть посуду, но нечаянно разбила одну чашку, а вторую уж специально швырнула в кучку тарелок. Понабила посуды, и что дальше?
Ирина почувствовала, что непрошеные слезы льются из глаз. Она не плакала, давно не плакала. Чтобы плакать, нужно быть несчастной, или грустной, или палец поранить, засадить занозу. Когда ты в ужасе, паника сжимает горло так, что не то что слезы – глоток воздуха сделать сложно. Слова застревают, и собственное тело становится как ватное, не слушается. Ноги не идут, глаза не видят.
Плакать хорошо, сладко.
Вдохнув полной грудью, прорыдаться над собственной дурью, нелепыми, ни на чем не основанными желаниями, над своей наивностью. Ирина рыдала, размазывая косметику по лицу. Ничего особенного, тушь, немного теней, блеск для губ. Накрасилась, чтобы встречаться с адвокатом, как будто тому не плевать, как выглядят клиенты. А впрочем, первое впечатление – самое важное.
Ирина прошла в мастерскую, еще всхлипывая, развернула к себе полотно, на котором Чемезов выписывал ее так называемый портрет, сорвала с него покров и уставилась на свое изображение. Девушка в терракотовом платье – взгляд устремлен вперед и вверх, ее рука придерживает шляпу. Терракотовое платье выведено штрихами, в диспропорции. В небе – в полете неизвестно куда – стайка каких-то птиц. На заднем плане город – далеко внизу, многоэтажки, трубы, деревья, коты. Фантасмагория, смешение образов и объектов. Теплые цвета, ярко-голубое небо.
Кого он любит, ее или образ, придуманный им и так хорошо отраженный тут, в этой картине?
Ирина вздрогнула, услышав звонок. Даже не услышав, а почувствовав вибрацию телефона в кармане. Звонок донесся на пару секунд позже, когда Ирина уже вытащила аппарат из джинсов.
Не Алексей. Было бы странно, если бы он позвонил так быстро. Невозможно ни о чем узнать за пару-тройку часов, верно же? Или можно?
– Алло, – бросила она, все еще встревоженная. Номер был незнакомый. На другом конце кто-то настороженно, тяжело молчал. – Алло, я слушаю!