– Она мне не любовница.
– Нет? Никогда не думала, что ты спишь со своими друзьями, – отбила наотмашь Анна Викторовна.
– Зачем ты оскорбляешь Иру? Я хочу, чтобы ты знала: мы решили пожениться. Я сделал ей предложение.
– Что? – Эта новость по-настоящему задела Анну Викторовну. Она обернулась и впервые посмотрела на Ирину прямым взглядом, полным ненависти и презрения. – Что же такое вы делаете с моим сыном, что он сделался таким дураком?
– Я… хочу уйти, – пробормотала девушка, беспомощно глядя на Сашу, но тут Анна Викторовна схватила ее за руку.
– Александр! – воскликнула она, намеренно делая Ирине больно.
– Что?
– Это что, то самое кольцо? – Она шипела как визгливая пластинка. – Александр, отвечай немедленно!
– Я сказал тебе, что сделал Ирине предложение. Это – кольцо в честь помолвки. – Саша встал и подошел к Ире. Прошла целая вечность, пока они сверлили друг друга глазами. Затем Анна Викторовна отпустила Ирины пальцы и развернулась к ней.
– Я хочу, чтобы вы знали. Это кольцо принадлежало моей матери, и я не вижу ни одной причины, почему вы должны его носить, – сказала она обжигающим, оскорбительным тоном.
– Тогда забирайте его, – процедила Ирина, но Саша мягко положил ладонь ей на руку.
– Ты забыла сказать: твоя мать – моя бабушка – подарила его мне, чтобы я отдал его своей невесте! – Саша сказал это таким же враждебным тоном и сжал Ирину ладонь. Это было кольцо с аметистом. Анна Викторовна посмотрела на Сашу так, словно он ударил ее наотмашь по лицу.
– Ты что, заделал ей ребенка, что теперь так носишься?
– Ты просто омерзительна. – Саша скривился и направился к двери, но Анна Викторовна поймала взгляд девушки, она запустила длинные пальцы в свои платиновые волосы и замотала головой.
– Вы что, беременны? – спросила она серьезным тоном. Ирина молчала, не зная, что отвечать. Больше всего на свете она хотела бы в тот момент испариться и забыть навсегда об этой женщине.
– Если вы его любите, сделайте аборт! – бросила Анна Викторовна. – Не портите ему будущее.
Это была последняя фраза, сказанная ею. Саша вытащил Ирину на лестницу, затем в лифт и на улицу, которую Ирина так хорошо запомнила именно потому, что пережила там самый унизительный момент своей жизни.
– Прости, прости, – шептал Саша, вытирая слезы губами с лица девушки. – Я не должен был привозить тебя. Это ненормально, противоестественно.
– Ты считаешь? – спросила Ирина тогда.
– Она просто ненавидит, когда что-то делается не так, как она хочет.
– Тогда нам не стоит жениться.
– Ни за что! Я… я просто не хочу ее больше видеть. Она не тебя оскорбила, она меня оскорбила, ты понимаешь?
Но Ира не понимала. Выросшая в тихой, спокойной семье, где не случалось ничего острее, чем утренние новости, она буквально не верила своим ушам, моргала, пытаясь удостовериться, что ей это все не снится.
Ее вывернуло наизнанку прямо в Пожарском переулке.
Потом она настояла на своем, наотрез отказалась выходить замуж за Сашу. Только не такой ценой. Они могут жить и так, пока… или ишак не сдохнет, или падишах.
Свекровь ни разу не приезжала к ним в Санкт-Петербург, пока Саша был жив. Она не приехала, когда родилась Лиля, не поздравила Сашу с рождением дочери, не прислала подарка на первый Лилин день рождения. Свекровь жила так, словно для нее существует отдельно Саша – и отдельно, в параллельной вселенной, Ирина и Лиля.
В какой-то момент Иру это начало устраивать.
А потом Саши не стало. Марк держал Ирину под руки, Ирина мама сидела с Лилей. Тогда был второй раз, когда девушка видела Анну Викторовну. На похоронах. Она стояла в черном платье, прямая как палка, с платиновыми волосами, убранными под прозрачный шифоновый платок. Она даже не смотрела на Ирину. Ни одного вопроса, ни просьбы дать фотографию внучки. Ничего.
Ира даже не была уверена, что свекровь знает имя своей внучки. Что ж, пусть, значит, будет так…
После похорон Анна Викторовна подошла к Ирине, но вовсе не для того, чтобы принести соболезнования или попросить о них.
– Ты довольна? – спросила она так, словно в том, что Саша сел ночью пьяным за руль, была ее вина. Ирина не нашла что ответить, и только слезы в глазах как-то сразу просохли. Марк подошел к ним и предложил Ирине сесть в его машину. Она согласилась и пошла за ним. То, что Саша ехал в тот день именно от Марка и что именно Марк не воспротивился его отъезду, уже ничего не значило. Ирина не умела и не хотела держать на него зла. Он страдал, это было видно по его лицу. Это делало Марка своим.
Уже когда Ирина сидела на заднем сиденье машины Марка, Анна Викторовна приблизилась к ней снова.
– Верни мне кольцо моей матери, – отчеканила она, и Ирина без звука стащила его с пальца и протянула ей. Та забрала его, развернулась и ушла.
Ира не думала, что увидит ее когда-нибудь снова. Она не вспоминала о ней до того самого момента, когда ее дочь пропала. Мерзкая, ядовитая мысль, поселившись в голове, не давала ей покоя, и Ирина бежала, трясла свою маму за рукав.
– Что, если она ее забрала? – спрашивала дочь.
– Она не хотела тебя знать! И на Лилю ей всегда было наплевать.
– Значит, передумала. Я чувствую, знаю. Она, это ее рук дело.
– Но это же чудовищно! – качала головой мама.
– А она и есть – чудовище.
– Деточка! – Мама сжалась от сочувствия. Но «деточка» ничего не хотела больше слушать. Она пришла к Марку поздно вечером, попросила раздобыть ей телефон Анны Викторовны – это было несложно, он знал его. И городской, и мобильный, и телефон ее офиса в Москве. В свое время он звонил ей по поручениям Саши. Сам Саша не желал разговаривать со своей матерью, так что бизнес шел через посредника.
Ирина позвонила ей сразу же, прямо от Марка. Не смогла продержаться до утра. Шел первый час, но Ирине было плевать. Трубку взяли с седьмого гудка, сонный голос Сашиной мамы звучал неодобрительно.
– Вы видели, который час? – спросила она вместо приветствия. Ира помолчала, прислушиваясь. На что она надеялась? Что услышит голосок дочки в трубке? – Алло! Говорите, или я кладу трубку.
– Она у вас? – простонала Ирина. Анна Викторовна не сразу поняла, кто говорит. Или поняла, но делала вид, что не узнала. Ирине во всем мерещился обман.
– Ирина? Ты спятила?
– Скажите мне.
– Что сказать?
– Где она?
– Кто – она? – несостоявшаяся свекровь окончательно проснулась.
– Лиля. Где моя дочь? – Ирина разрыдалась. Это было слишком тяжело. Сашина мама долго молчала, ожидая, когда Ира успокоится. Затем она задала только один вопрос: