К тому моменту, когда Ефимов добрался к месту схватки, нарушителя успели связать и заткнуть рот импровизированным кляпом, сделанным из бинта индивидуального перевязочного пакета. В пылу борьбы беглец потерял свою кепку. К всеобщему удивлению, по плечам пленника рассыпались длинные каштановые волосы.
– Баба! – потрясённо выдохнул Агушев.
– Девчонка, вот те на… – глупо ощерился Дикуль и по-простецки добавил: – Красивая.
– И что теперь нам с тобой делать? – спросил Ефимов.
Девушка замотала головой, пытаясь вырваться из рук Агушева. В этот момент раздались торопливые шаги.
– Что у вас тут опять? – проворчал пришедший на шум Масляков.
– Да вот, – Ефимов показал рукой на раскрасневшуюся беглянку, – не было печали.
– Твою за ногу! – не сдержавшись, выругался группник. – И что будем делать?
– Я бы тоже хотел это знать. – Глядя на девушку, прапорщик мысленно рвал на себе волосы. – И что ты тут делаешь?
Девушка зло сверкнула глазами и попыталась ударить ногой стоявшего рядом разведчика.
– Спокойнее, спокойнее! – Ефимов сделал успокаивающий жест руками. – Сейчас я выну кляп, но ты не будешь вырываться и не станешь кричать, хорошо?
Девушка энергично закивала в знак согласия.
– Я задам тебе пару вопросов, и ты на них спокойно ответишь, хорошо?
Она вновь кивнула.
– Сейчас я вынимаю кляп. Но, пожалуйста, не надо поднимать шум. – Говоря это, Ефимов сделал шаг в её направлении. Ухватив пальцами кляп и подавшись вперед так, чтобы ей не было видно, подал знак стоявшему у неё за спиной Арсанову: «Будь начеку». Тот кивнул, приподнял правую руку на уровень её головы и застыл в готовности прикрыть девушке рот при малейшей попытке повысить голос или закричать.
Кляп оказался в руке Ефимова, а девчонка ещё какое-то время стояла и, как выброшенная на берег рыба, хватала открытым ртом воздух.
– Итак, как ты здесь оказалась? Ты за нами следила?
– Кто вы? – послышалось вместо ответа, и Ефимов, усмехнувшись, покачал головой:
– Сначала вопросы зададим мы. Что ты здесь делала?
– Вы русские! – Девушка сделала свой вывод.
– Возможно. – Ефимов не стал отрицать очевидного, но всё же заставил её понервничать. – А возможно, и нет.
– Вы россияне! – с нажимом повторила девушка.
– Откуда им тут взяться? – Ефимов нахмурился.
– Я не стану ничего говорить, пока вы не сознаетесь. – Она часто-часто заморгала, и на её глазах появились слёзы.
– Хорошо, мы россияне, – согласился Ефимов, подумав, что на самом деле они могли бы быть кем угодно. – Так что ты тут делала?
– Следила, – выдохнула она. И, поняв, что её могут неверно понять, поспешила пояснить: – За ними следила. – Взгляд метнулся в сторону скрытых лесом зданий. – Потому что они… – Из ее глаз хлынули слезы. Но плакала она почти молча, лишь изредка судорожно всхлипывала и шмыгала носом.
Когда девушка немного успокоилась, Ефимов поинтересовался:
– Почему?
– Потому. – Она подняла на прапорщика свои огромные, красные от слез глаза и вновь расплакалась.
– Обыщите её, – скомандовал Ефимов, и стоявший за её спиной Арсанов, быстро проведя руками по одежде девушки, извлек из бокового кармана фуфайки снаряженную для боя гранату «Ф-1».
Взглянув на эфку, Сергей сокрушенно качнул головой:
– Вы её даже не обыскали?
– Так не успели! – оправдываясь, Агушев сокрушенно развёл руками.
– Ладно, проехали. – Ефимов не стал отчитывать подчинённых. – Так, красавица, кончай реветь и выкладывай, – в его голосе не было ни намека на сострадание.
– Я… вы… они… я хотела подкрасться и взорвать их гранатой.
– Всех? – сыронизировал Масляков.
– Виталь. – Ефимов осуждающе качнул головой.
Девушка вновь заплакала.
– Они… они мою маму, убили…
– Они это кто?
– Бандеры. «Вервольфовцы». Посёлок спалили… Всех, кто остался.
– Ты из …? – уточнил Ефимов. О трагедии, а точнее, о преступлении, совершенном в этом населенном пункте, знали все.
– Да, – тихо прошептала девушка. – Мама, дядя, тетя и их… – Она умолкла, готовая зарыдать в голос.
– Тихо, тихо, спокойно, не реви. – Ефимов невольно протянул руку и успокаивающе погладил девушку по голове. Взглянув на стоявшего за спиной у девушки Арсанова, скомандовал: – Развяжи!
Тот, поколебавшись ровно одну секунду, выполнил команду, но остался стоять за спиной девушки, готовый к действию. Она глядела на Ефимова с благодарностью и молча потирала пережатые веревками запястья.
– Присядь. – Ефимов показал рукой на лежавший на земле рюкзак.
Девушка провела по лицу рукавом, смахнула слезы и села на указанное место. На самый краешек. Ефимов присел на корточки рядом.
– Рассказывай все, что знаешь о тех, кто засел в этих зданиях.
Девушка понимающе кивнула, ещё раз всхлипнула и начала свой рассказ:
– Одна я осталась, маму сожгли эти, а папа погиб на фронте. – Она не сказала, на чьей стороне он воевал, но Ефимов и так это понял. Девушка говорила, постепенно приходя в себя.
С её слов выходило, что комплекс зданий охраняют двадцать семь человек, из них четырнадцать из батальона «Вервольф», остальные американцы. Казарма располагается на первом этаже пятиэтажного здания. В здании напротив, в номерах на первом этаже, живёт обслуживающий персонал – всего шесть человек. В глубине комплекса, в отдельно стоящем корпусе с двухскатной крышей, находится лечебное отделение.
– И вроде там больные, но сколько их, я не знаю. – Девушка осеклась, пожав плечами. – Их охраняют, но не военные. Военных не пускают. Дежурный врач и медбратья. Тоже американцы.
Сергей понимающе кивнул: «больные» скорее всего были людьми, на которых проводились опыты. «Пленные ополченцы?» – задал сам себе вопрос Ефимов, понимая, что ответ он получит, только проникнув на территорию санаторного комплекса.
Знала девушка много, даже слишком много. Откуда у неё эти сведения, Ефимов мог только догадываться.
– Как звать-то?
– Вера. Фамилия Потапова.
– Вера, слушай меня внимательно. Сейчас мы тебя отпустим, и ты пойдёшь тем же путём, что пришла сюда. Понятно?
– А они? – Девушка покосилась в сторону профилактория.
– Это уже наши проблемы.
– Я… спасибо! – Она опять шмыгнула носом.
– Только никому о нас не рассказывай! Хорошо?
– Я понимаю.
– Михалыч, – позвал Масляков, движением руки приглашая Ефимова отойти в сторону.