Мама посмотрела на него странно.
Все его тело охватил жар.
Мама повторяла: «Нужно отвезти тебя к доктору».
Анхель хотел сказать ей, что все в порядке, ведь все уже умерли. Она тоже умерла, так зачем ей о нем беспокоиться? Но она молила Деву Марию, чтобы та его защитила. Он снова попытался объяснить, что уже не осталось ничего, что нужно спасать, что он, Дева Мария и Иисус давным-давно решили, что каждый из них пойдет своей дорогой, но она по-прежнему стояла рядом с ним на коленях и молилась…
– Очнись. Ну же, очнись.
Она поцеловала его. Он почувствовал на себе ее дыхание.
Анхель ахнул, попытался сесть. Все тело пронзила боль.
Люси, потная и грязная, сидела рядом с ним на коленях. Красивая журналистка, его личный ангел-хранитель.
Неплохое пробуждение.
Если бы не боль. О черт, как же больно. Боль была такая, что он не мог пошевелиться. Рядом с ним стоял какой-то незнакомец со шприцем в руках.
– Ну, значит, еще не умер, – пошутил незнакомец.
– Держись, – сказала Люси и взяла Анхеля за руку.
Он хотел сказать ей, что она сжимает ему руку слишком сильно, что она причиняет боль, однако незнакомец сделал ему укол.
Анхель потерял сознание.
Он и sicario сидели на пластиковых стульчиках рядом с телом человека, которого sicario убил. Sicario указал на только что застреленного человека бутылкой мескаля, которую держал в руке.
– Я умру вот так. Поднявший меч от меча и погибнет, понимаешь?
Он внимательно посмотрел на Анхеля.
– Запомни это, mijo. Если шпигуешь людей свинцом, когда-нибудь нашпигуют тебя.
Анхель знал, что этот человек – его отец. Sicario – его настоящий отец; sicario, а не коп, с которым Анхель бежал на север много лет назад, тот, кто обещал, что все будет в порядке, что наркокартели не станут его искать. Его отец – не тот человек, который потерял семью, потому что не мог принюхаться к ветру.
Настоящий отец Анхеля – убийца, который видел мир таким, какой он есть.
– Я умру от меча, но тебе так умирать вовсе не обязательно, – сказал sicario. – Иди на север и больше в людей не стреляй.
– А как же мама и Айя?
– С собой ты никого не возьмешь, entiendes? – Он предупреждающе потряс бутылкой. – Если останешься, то погибнешь от меча. Так что иди на север и живи безгрешно. Здесь для тебя слишком жарко.
– Но я не поднял меч.
Убийца рассмеялся.
– Не волнуйся. Еще поднимешь.
Он склонился к Анхелю и начал тыкать в него горлышком бутылки. И там, где бутылка прикасалась к телу, чудесным образом появлялись отверстия. Потекла кровь. Анхель уставился на свои пулевые ранения. Он не боялся. Раны болели, но почему-то ему казалось, что они на своем месте. Словно так и должно быть.
– Во мне дыры, – шепнул он.
Sicario хлебнул мескаля и рассмеялся.
– Так пусть твоя женщина их зашьет.
– Она меня зашивает.
– Не эта. – Sicario разозлился. – Та, которая их проделала! – Он еще выпил, снова ткнул в Анхеля бутылкой. – Ты действительно слишком туп, чтобы жить. Stupido. Dumbo. – Еще два тычка. Еще два отверстия.
– Ты плохо говоришь по-испански.
Убийца рассмеялся.
– Откуда тебе знать? Ты долго не был на родине. – Он ухмыльнулся. – Хочешь, дам тебе совет, mijo? Не зли las mujeres. Лучше жить в пустыне, чем с сердитой женщиной. Очень мудрая поговорка. И не важно, идет ли речь про Мексику, картель Чихуахуа или про El Norte. Разъяренная женщина отрежет тебе яйца, будешь тогда чирикать, как воробушек.
– Но я не женат.
Убийца понимающе улыбнулся.
– Так говорят все мелкие гангстеры, которые изменяют своим девочкам. – Он погрозил Анхелю пальцем. – Но девочки, они знают. Знают, что у вас на уме. Они все понимают, даже если ничего не говорят. Посмотри, что стало со мной! – Он указал на себя, и Анхель увидел, что его тело тоже покрыто дырами от пуль. – Видишь, что сделала моя женщина?
Sicario наклонился к Анхелю, резко жестикулируя бутылкой.
– И от побоев она кровью не харкала. Это ложь, клянусь матерью. Конечно, иногда я ей изменял. Но сильно никогда не бил.
Анхель рассмеялся, слушая его оправдания.
– Хорошо, что ты не живешь здесь, на севере. Местные женщины такое обращение не любят.
– Именно это я и пытаюсь тебе объяснить, mijo! – раздраженно воскликнул sicario. – Не изменяй северным женщинам. Они тебя отымеют.
Анхель недоуменно посмотрел на него.
– Я же совсем недавно с ней познакомился.
Sicario вскинул руки вверх.
– Костлявая Госпожа, он слишком туп, чтобы жить! Я пытаюсь объяснить ему, что к чему, а у него мозгов меньше, чем у обычного бандита. Позволь мне его застрелить. Так будет лучше для всех.
Анхель проснулся, задыхаясь.
Люси склонилась над ним, нежно прижала ладонь к его лбу. Он чувствовал себя так, словно попал под поезд. От тела остались лишь синяки и клочья мяса.
Он лежал в недостроенной комнате. Из листов ДСП торчали гвозди, на одном из них висел пакет с физраствором. С помятого плаката на стене на Анхеля смотрела Бритни Спирс, накачанная ботоксом и беззубая, обещавшая «Суперразвлечения с бабушками».
Он поджаривался в этой духоте. Он попытался сбросить простыню, но обнаружил, что на залитой потом коже ничего нет. Только отверстия от пуль и новые швы.
История его ошибок.
Кто-то покопался в его груди и кишках. На теле появились новые швы. Он вспомнил, как много лет назад, во время первой встречи с Кэтрин Кейс, он сказал, что не боится пуль, задрал рубашку и показал свои шрамы.
Теперь их стало больше.
Он попытался встать, но это было слишком трудно. Он упал на постель.
Люси положила руку ему на грудь.
– Полегче. Вообще повезло, что ты выжил.
Наконец ему удалось прохрипеть:
– Воды…
– У меня только «Клирсэки».
– Хорошо.
Она протянула ему пакет с соломинкой, но забрала раньше, чем он успел вдоволь напиться.
– Это все?
– Когда пересаженные органы приживутся, сможешь пить, сколько захочешь.
У Анхеля не было сил, чтобы спорить. И, судя по тону ее голоса, она все равно бы не уступила.
– Как долго… я был в отключке?
– Неделю.