"Вместо того, чтобы с дельфинами целоваться, нужно было учиться говорить Траве «нельзя», – презрительно фыркнула Син.
Преследовать Син было самоубийством. Единственной надеждой Гамелинов оставались луки. И луки не подвели своих хозяев.
Пять стрел отяготили легкое тело Син, впившись в ее гибкую спину. Син истошно закричала. Крик ее быстро иссяк.
Щупальца Огненной Травы радостно метнулись к телу Син. На этот раз она не смогла избегнуть участи Пелнов – теперь красивые уста ее были безмолвны. – Лазутчица мертва?
– Лазутчица мертва.
Начальник дозора удовлетворенно проводил взглядом ее заемные шлем и зеркальный нагрудник с гербом Гамелинов, что, печально побрякивая и переворачиваясь в воздухе, упали вниз, на дорогу, огибающую Ледовую Бухту.
Однако, он не заметил, что одна небольшая вещица, падавшая вместе со своими внушительными бронзовыми собратьями, была еще на лету подхвачена стремительно выброшенным из красного стебля побегом.
Дозорные собрали отвергнутые Травой железки и поспешили назад с докладом. Хозяева Гамелинов сильные колдуны. С людьми неприятеля покончено, а с Огненной Травой пусть разбирается тот, кто умеет.
За спиной начальника дозора и его подчиненных побег Огненной Травы, подхвативший небольшую звонкую вещицу, ловко змеясь среди прочих, устремился вверх с добычей.
С Тай-Кевром остались двое. Четверых он отрядил защищать дверь, остальные полегли от рук Гамелинов на пути сюда.
Тай-Кевр и его люди спускались вниз по каменным ступеням. Они уводили все глубже и глубже – к Лону Игольчатой Башни.
Меч Тай-Кевра был залит кровью по самое яблоко. Его воины едва держались на ногах от полученных ран.
«Долго они не протянут, – подумал Тай-Кевр. – Зато погибнут как герои. Это ведь очень почетно – умереть ради Хозяина своего Дома.»
Наивный Тай-Кевр полагал, что ему самому жизнь назначена долгая и счастливая. Так пообещал судовладелец в желтом. А уж этот всезнайка, судя по событиям сегодняшнего дня, не лгал ни в чем.
Спуск окончился. Они стояли в начале короткого коридора, концом которому служил неприметный тупик.
Благородный Цуддамн, испустив стон сквозь судорожно сцепленные зубы, просел на пол. Внезапно лицо его просветлилось и стало радостным. Он привел Хозяина Дома к цели и теперь покидает этот мир. Что может быть прекрасней?
Благородный Салаав в изнеможении опустился на предпоследнюю ступень лестницы. Он пока еще не имел права оставить Хозяина, хотя в душе хотел именно этого. Если бы не раздирающая мозг боль, если бы не кровь, что хлестала из обрубленной по локоть левой руки, Салаав счел бы всю сцену очень величественной. А так, до величия сцены ему не было никакого дела.
Прошло восемь коротких колоколов.
– Ты можешь уходить, – сказал наконец Тай-Кевр, когда правая стена коридора вздрогнула в первый раз.
– Еще десять ударов сердца – и я уйду, – прошептал Салаав.
Из стены брызнула каменная крошка и крохотный красный язычок пробился навстречу неверному свету факелов.
Салаав опустил затылок на ступени лестницы и застыл, выгнутый предсмертной судорогой в мост к Намарну.
Огненная Трава и Тай-Кевр встретились.
Но Син в привычном обличье дивной и пугающей девы не пришла с Огненной Травой, ибо была убита лучниками Гамелинов и теперь ее плоть и кровь стали плотью и кровью Огненной Травы.
Тай-Кевр не знал этого.
Он беспомощно огляделся по сторонам.
Под ногами плотоядно вились множащиеся побеги Огненной Травы. Никто не вышел из черного провала в стене коридора. Никто. Тай-Кевр в задумчивости закусил губу.
Син обещала: «Я приду к тебе вместе с Огненной Травой» и проклятый судовладелец в желтом плаще со стразами вторил ее словам благодушными кивками лысой головы.
Син соблазняла: «Смешав свою кровь, мы предадимся любви в Лоне Игольчатой Башни» и незнакомец в желтом скалил свои ровные зубы богатея в одобрительной улыбке.
Син говорила: «Ты мой повелитель». Он, Тай-Кевр, верил ей, не особо утруждаясь поисками источника своей веры.
Теперь ее нет.
За спиной в любое мгновение могут появиться яростные Гамелины. Впереди – только тупик. Серая каменная плита, за которой скрыто Лоно Игольчатой Башни. Сквозь нее не пройти, не просочиться. Ведь он, Тай-Кевр, – не Огненная Трава.
Вдруг Тай-Кевру показалось, что по его щиколотке пробежал крохотный паучок. Он гадливо отдернул ногу. Любознательный побег, выброшенный Огненной Травой, испуганно свернулся в спираль. Однако уже через несколько мгновений сразу несколько слепых – и в то же время таких зрячих! – ростков рванулись к ноге Хозяина Дома Пелнов.
Тай-Кевр полоснул по ним мечом и отскочил назад. Однако, устоять на ногах он не смог. Его ступни увязли в чем-то мягком и он рухнул на спину, нелепо взмахнув руками. Огненная Трава укрыла неистово вопящего Тай-Кевра тысячью своих прожорливых щупалец.
Бородатый сотник Гамелинов – тот самый, с которым намедни привелось драться Элаю – ворвался на лестницу первым. Он грубо оттолкнул коченеющее тело Салаава, перегораживающее дорогу преследователям, и бросился вниз.
– Что там? – спросил сотника молодой воин, чей взгляд невольно задержался на умиротворенном лице Цуддамна.
– Поздно… Нужно уносить отсюда ноги! – прохрипел сотник, задыхаясь в объятиях Огненной Травы. – Уходи!
Да, Гамелины не успели. Тай-Кевр ушел вслед за Син, оставив после себя лишь перстень Хозяина Дома, доспехи, окровавленный меч и изодранные парчовые одежды.
Красные змеи метнулись в сторону молодого воина Гамелинов. Тот отпрянул и с прытью марала поскакал вверх по лестнице, не решившись состязаться с хуммеровыми всходами.
Стебли сердито качнулись, немного помедлили, словно бы в разочаровании, и, ведомые растворенной в них волей Син, все разом обрушились на потаенную дверь в Лоно Игольчатой Башни.
Хозяева Гамелинов отпирали ее при помощи мечей Стагевда и затейных магических знаков. Огненная Трава сокрушила дверь размеренными ласками – объятиями, в которых можно было расплющить железный шар размером с ягненка.
Кровь Тай-Кевра перемешалась с кровью Син в стеблях и побегах Огненной Травы. А их тела испытали в сочных извивающихся утробах конечную близость, какой никогда не достигали мужчина и женщина под Солнцем Предвечным.
Теперь Тай-Кевр и Син – а точнее то, что от них осталось – пребывали в Лоне Игольчатой Башни: небольшой комнате, расписанной наивными фресками, повествующими о бедствиях и несчастьях, которые сулит пробудившийся каменный шквал незадачливым постояльцам наг-нараонской гавани.