— Неужели и он торговался?
— Во-первых, ушел из жизни, не отдав мне большую сумму денег, которую взял на обеды десантникам. Говорил — на месяц, а получилось… Чтобы избавиться от меня, перешел к Березовскому. Именно Борис Абрамович помог ему победить на выборах губернатора Красноярского края, и Лебедь решал, кого пригласить на инаугурацию: друга Коржакова или мецената Березовского. Победил второй…
Незадолго до его смерти я был в Красноярске на борцовском турнире имени нашего чемпиона Вани Ярыгина, и мы встретились. Как бы в порядке извинения он накрыл в аэропорту стол, потом в самолете вместе летели и продолжили в Шереметьево — много выпили и долго говорили. Лебедь пообещал мне и долг вернуть, и все решить, и…
— …и погиб!..
— Через пару недель его не стало.
— Слышал, что, когда у вас начали портиться отношения, он сказал: «Вижу, вы очень крутой, но пуля любого крутого свалит»…
— Это как раз не его слова, а мои — я говорил так еще в «девятке». Возникли проблемы с ногами, и с карате я перешел на стрельбу, стал кандидатом в мастера спорта. Если бы в моем подразделении можно было сдать соответствующие нормативы, был бы мастером, и это мое коронное выражение: «Пуля любого каратиста завалит».
— Как вы относитесь к Александру Руцкому?
— В своей книжке я дал ему довольно объемную характеристику — в ней же можно найти сведения о его происхождении: откуда и как он появился. Я ценю поведение Руцкого в августе девяносто первого, но в девяносто третьем он был одним из главных закоперщиков опаснейшего противостояния. Досадно, что генерал так и не понес наказания за гибель десятков граждан, которая на совести его и Хасбулатова, а уж когда он стал губернатором, показал себя, что называется, во всей красе.
— Что, кстати, за человек Хасбулатов?
— Этот чеченский профессор, москвич тоже не очень хороший след оставил. Сначала был ярым демократом, а потом, как и положено по их горскому менталитету, под демократическим обличьем проявился хан (став первым лицом в российском парламенте, Руслан Имранович был недоступным)… За активное участие в событиях девяносто третьего года он, как и Руцкой, заслуживает много чего, но за содеянное не ответил. Что интересно, во время ареста достойно себя вел: хоть и бледный был, но я не заметил, чтобы у него руки тряслись или еще что-то…
— Какие эмоции вызывал у вас Геннадий Бурбулис?
— Гена — ученый муж, политолог, в советские времена читал в вузе историю КПСС. Чтобы объемно, но кратко его охарактеризовать, надо хорошенько подумать, потому что всего в двух словах не скажешь. Если честно, я ему симпатизирую, и хотя многие его недолюбливают и ругают, с Гайдаром он несравним. Гена — нормальный парень, футболист, но вот эта его склонность говорить заумно и пытаться казаться умнее, чем есть на самом деле…
— Вдобавок пить, судя по всему, не умел…
— А знаете, почему? Не было опыта партийной работы, а это такая школа! Ну, что делать? Не научился — это его и сгубило.
— Он что же, действительно на глазах у всех, в том числе и Бориса Николаевича…
— (Перебивает.)…ну, не у всех, не у всех — только у членов семьи. Гена жил рядом с ними в Архангельском и в свой день рождения их пригласил. Сам уже был немножко готовенький, чуть-чуть добавил и…
— …и?
— Захотелось блевануть, он отошел в угол, вытравился и спокойно продолжил свой тост. Он, правда, еще матерился, а ведь прекрасно знал, что Борис Николаевич и сам не ругается, и в семье его это не принято… Вел себя, словом, как заяц во хмелю, и я понял, что это его последняя встреча с Ельциным. Свою карьеру он погубил сам…
— Вас считали непримиримым врагом так называемой московской группы во главе с Лужковым, а что вы, собственно, не поделили?
— Так нельзя говорить — непримиримый враг: скорее, непримиримый друг, потому что, когда у них с Гусинским начались осложнения, отнесся к ним все же по-доброму. Мы с Барсуковым вызвали в президентский клуб Лужкова и Ресина и сказали: «Ребята, нельзя так — выстраивать все под одного коммерсанта, который делает вам на копейку, а на весь мир кричит, якобы вас содержит». Лужков в ответ: «Такого не может быть». Хорошо, мы предъявили им документы, которыми Гусинский везде тряс, рассказывая, как обеспечил поездку семьи Лужкова в Англию и сколько это стоило.
Я не буду сейчас озвучивать сумму, в которую эта поездочка обошлась, — скажу только, что она шестизначная. Конечно, платил Юрий Михайлович не сам и не за счет мэрии, но он был в шоке, что Гусинский этим бравирует. (Тот и других чиновников на конвертики поставил и щеголял этим повсюду.) Короче, я тогда предложил (это была моя идея): «Избавляйтесь от “Мост-банка” — создайте-ка лучше свой, московский»…
— …что они благополучно и сделали…
— Совершенно верно. Буквально через два месяца был учрежден Банк Москвы, и все — Гусинский стал им не нужен. Ну зачем, если контролируете деньги, отдавать их какому-то гусю лапчатому?
Из книги «Борис Ельцин: от рассвета до заката. Послесловие».
«…НТВ никогда не было объективным: я бы переименовал его в ГТВ — Гусинское телевидение.
Однажды на банкете в честь дня рождения руководителя группы “Мост”, где подавали очень вкусную гусятину в винном соусе, гости включили телевизор. Показывали Киселева с “Итогами”, и Гусинский похвастался, что, как всегда, лично проинструктировал ведущего насчет произносимого текста. С хмельной улыбочкой “хозяин общественного мнения” предвосхищал события:
— Сейчас Женя скажет это.
И Женя говорил…
— Сейчас Женя похвалит такого-то.
И Киселев хвалил…
Гусинский, по привычке выпускника ГИТИСа, не мог наслаждаться собственной режиссурой втихомолку — Большой Талант всегда требует публичного признания, и гости действительно от души хохотали».
— В период особенной близости к Ельцину вас особенно невзлюбил — понятно, естественно, с чьей подачи и почему, — ведущий выходившей на НТВ программы «Итоги» Евгений Киселев. Вы, правда, не остались в долгу и раскрыли миру его подноготную: оказалось, что он агент КГБ по кличке Алексеев…
— Я, уж поверьте, могу раскрыть еще десятка полтора таких «правдолюбцев», но не буду, потому что ведут они себя достойно.
…Этот больше всего изгалялся — я потому и обозначил его, чтоб не выпендривался. Человек, который своих коллег предавал, как говорится, на них стучал, и вдруг изображает из себя «совесть нации»? Меня это всегда возмущало — нельзя так!
— И снова цитата из Александра Коржакова: «Если бы в прессе появился список агентов, которых граждане знают в лицо, в стране наступил бы политический кризис, а на вопрос: кто нами управляет? — был бы однозначный ответ: агентура спецслужб». Вы свои слова подтверждаете?
— Конечно. Как известно, во время событий девяносто первого года многие дела были уничтожены, так вот, определить тех, кто состоял в агентах, не составляло труда. Достаточно было посмотреть, кто в Верховном Совете записывался в Комитет по безопасности и сломя голову летел в архивы КГБ заметать следы. По этому списку можно определить всех (я за столом вам о них расскажу, без диктофона).