Я, не показывая своей радости, безразлично посмотрел на них и начал стучать в дверь. Сейчас она открылась гораздо быстрее, чем утром, и оттуда выглянула улыбающаяся Феодора. Посмотрев на парней, я махнул им рукой, приглашая их заходить, и они, готовые в любую минуту дать деру, медленно подошли к калитке. Феодора поглядела на них, и улыбка медленно сползла с ее лица. Она явно хотела что-то сказать, но побоялась.
Мы все вместе зашли во двор. Мальчишки жадно разглядывали окружающее, и на их лицах проступало разочарование. Я засмеялся:
– Не тревожьтесь, все у вас будет, скоро вы не узнаете этот двор.
– Господин, – обратилась ко мне Феодора, – я все сделала, как вы приказали, можете посмотреть. А отцу стало лучше, он даже смог сесть и поговорить со мной. Он очень волнуется, что не смог встретить вас, как полагается. Можно я ему скажу, что вы не гневаетесь?
«Вот прохиндейка, ей кажется, что перед ней молодой парень, перед которым можно кокетничать», – подумал я.
– Феодора, передай ему, что он может не бояться, а сейчас показывай, что ты сделала.
Мы прошли в дом и поднялись в мою комнату, парни следовали за мной, как приклеенные. И впрямь комнату Феодора отскоблила на совесть, все сверкало чистотой, и только тюк с моими вещами был здесь как инородное тело. Я машинально отвязал от него саблю, замотанную в тряпки, и стал их снимать. Скоро на свет появились ножны, я протер их последней тряпкой и услышал за спиной глубокий вздох. Я повернулся – оба мальчишки не дыша смотрели на саблю. Затем они очень быстро заговорили на незнакомом языке. Как ни старался, разобрать, что они говорят, я не мог. Неожиданно они прервали свою беседу, и один из них спросил:
– Господин, это очень важно для нас: откуда у тебя эта сабля?
Я не видел причин скрывать и сказал:
– Может, вы знаете, на севере в Черное море впадает большая река Данапер – вот на этой реке я убил половца и забрал у него эту саблю.
Мальчишки опять заговорили меж собой, затем оба встали передо мной на колени и синхронно резанули себе запястья ножами, мгновенно появившимися у них в руках. Держа перед собой окровавленные лезвия, они выкрикнули несколько фраз на своем языке.
– Господин, – подняв голову, сказал Ильяс, – эта сабля нашего отца, кипчаки подло убили его, и мы не можем предъявить прав на нее, но ты убил ее владельца и совершил кровную месть за нас. Сейчас мы поклялись быть твоими слугами навек, и только ты можешь освободить нас от этой клятвы.
Я стоял, смотрел на этих парней и думал, что судьба очень странно ведет меня по этой жизни. Интересно, если бы рассчитать математически возможность такой встречи, получилась бы там хоть сотая доля процента?
– Хорошо, я принимаю вашу клятву, – наконец произнес я, – со своей стороны обещаю, что сделаю все, чтобы вы стали настоящими воинами тени.
Ребята вопросительно уставились на меня.
– У нас еще будет время для беседы, я объясню вам, чему мы будем учиться. А сейчас расскажите о себе.
Ильяс начал свой рассказ:
– Мы – печенеги! – заявил он, гордо вскинув голову. – Наш дед был один из немногих ханов, который смог увести свой улус из Болгарии, после того как половцы вместе с ромеями перебили почти весь наш народ. Потом много лет наш улус кочевал в причерноморских степях. Дед умер, и ханом стал наш отец. Все эти годы мы должны были скрываться от половцев. Но в прошлом году им удалось настичь нас у Данапера и почти всех убить. Меня с Тирахом половцы продали ромею, лодья которого в это время проходила по реке. Он был толстый и жирный и насиловал нас почти каждый день. Когда мы пришли в Константинополь, нам удалось зарезать этого борова и сбежать. С этого времени мы жили здесь, на берегу. Сначала нас местные…
Но нашу дальнейшую беседу пришлось прервать.
Снаружи раздался скрип ворот и голоса. В окно я увидел, как во двор въезжает большая тяжело нагруженная телега, а за ней во главе с Ираклием появилось несколько человек.
Когда я с парнями вышел во двор, там уже стоял рабочий беспорядок. По распоряжениям Ираклия пришедшие с ним люди разгружали телегу и начинали заносить вещи в дом. Две пожилые женщины возились около кучи кастрюль.
Когда я подошел к ним, Ираклий устало вздохнул и сказал:
– Ну сегодня и устал. Давно так не бегал.
Он посмотрел на седого однорукого мужчину, стоявшего рядом с ним.
– Коршун, это мой бывший командир, Диодор, он несколько лет был управляющим пронии, еле уговорил его заняться вновь тем же делом.
Я взглянул на Диодора: на меня смотрел еще крепкий жилистый мужчина, с жестким прищуром проницательных глаз.
– Рад видеть командира моего друга, меня зовут Константин, думаю, что Ираклий все рассказал обо мне. Я вполне доверяю его рекомендации, но мне все же хотелось знать – что случилось у тебя, почему пришлось оставить работу управляющего?
Диодор улыбнулся, и его лицо удивительным образом преобразилось.
– А ничего такого не произошло, чего нельзя было бы рассказать, история такая же, как у тебя: сменился прониар, а новый приехал со своими слугами, я ему был не нужен.
Мы еще немного поговорили и решили, что все конкретные вопросы по пронии пока оставим на следующие дни, а вот неотложные обсудим сейчас.
Между тем нанятая обслуга усердно занималась своими делами. Два привратника деловито выметали двор, отчего вокруг поднялись кучи пыли, а кухарки уже освоили кухню, и там слышался плеск воды и звон посуды.
Только мои парнишки стояли без дела, наблюдая за происходящим. Феодора тоже стояла с потерянным видом – видимо, переживала за свое будущее.
Я подозвал ее и сказал:
– Феодора, вы с отцом остаетесь здесь, завтра Ираклий решит, чем вы будете заниматься, сейчас надо накормить ребят, а жить они будут в комнате рядом с моей.
Мальчишки послушно вместе с девушкой пошли в сторону кухни, откуда уже доносились аппетитные запахи. Мы же втроем поднялись наверх ко мне в комнату, прихватив с собой кувшин вина, предусмотрительно оставленный Ираклием.
Усевшись за стол, начали разговор о дальнейших действиях. Я уже понял, что незаметно готовить здесь моих будущих учеников не получится, потому как уж очень много любопытных глаз вокруг. Поэтому для окружающих это будет просто дом прониара, воина, удачно попавшегося на глаза василевсу, и больше ничего. Распоряжаться тут должен Ираклий, который будет отвечать за пополнение и, так скажем, материально-техническое обеспечение, а вот подготовка воинов будет происходить в укромном месте в пронии, и это место должен обеспечить Диодор, который выедет туда уже завтра. Он пообещал взять с собой нескольких ветеранов, у которых, в отличие от него, были целы все руки. А затем я остаток вечера при свечах рассказывал и показывал ему, как должен быть устроен тренировочный лагерь для будущих учеников. Опытный воин Диодор практически понимал меня с полуслова, лишь иногда смотрел на меня в недоумении, когда я, например, нарисовал ему макивару [16] .