Когда киношники ушли, Гэв обратился к Рэйфу:

– Я сам упакую все оборудование и наведу порядок. – Он кинул любопытный взгляд на Пенелопу и Билли. – А то ты, похоже, будешь пока занят.

Пошел дождь. Билли, слишком легко одетого, начала бить крупная дрожь. Судя по угрюмому выражению его лица, мальчишка не впервой нажил себе неприятности.

Пенелопа прижала его к себе. Билли немного посопротивлялся, а потом, словно сдавшись, замер с опущенными глазами. Зато у Пенелопы вид был воинственный, словно она была готова хоть сейчас броситься в бой. «Почему она так защищает этого ребенка, – гадал Рэйф. – И откуда вообще знает его имя?

– Не хочешь все мне объяснить? Когда ты приехала сюда, мальчишки в твоем фургоне точно не было.

– У мальчика есть имя. Его зовут Билли.

– Как ты оказался рядом с машиной, Билли?

Тот молчал.

– Он не знал, что вы собираетесь ее взрывать. Он…

– Билли не марионетка, – оборвал Пенелопу Рэйф. – Прекратите говорить вместо него. – Он обратился к мальчику: – Как тебя называть? Билли? Или твое настоящее имя Уильям?

Мальчик что-то невнятно пробурчал.

– Что ты сказал?

– Билли. Только богачей называют Уильямами.

– А откуда ты знаешь Пенелопу?

– Я ее не знаю.

«Похоже, не врет: парень выглядит как уличный шпаненок», – подумал Рэйф.

Наверное, он и сам так выглядел в его возрасте. Рэйф отогнал эту мысль – не хотелось возвращаться к таким воспоминаниям.

– Тогда откуда ей известно, как тебя зовут?

– Понятия не имею. – Билли ковырнул землю носком прохудившегося ботинка.

– Я помогаю в местном приюте для детей, – коротко пояснила Пенелопа, словно ожидая выговор от Рэйфа за то, что заговорила. – Я встречала там Билли пару раз.

Это тоже было похоже на правду. Тайная благотворительность прекрасно сочетается с официальным образом мисс Коллинз – маской, за которой скрывается ее настоящая натура.

– Значит, именно поэтому ты прошмыгнул в каменоломню? Удрал из дома и пытался подыскать себе тут пристанище?

– Я просто играл, – ответил Билли и, наконец, посмотрел на Рэйфа взглядом полным недоверия. – Я увидел, как те парни возились возле машины, и мне захотелось посмотреть поближе. И вовсе ни к чему было забирать меня оттуда. Это не твое дело, приятель.

Вот как? Неужели этот мальчишка знал, что чуть не погиб, и ему было на это наплевать?

Рэйф разозлился еще больше.

– Не тебе решать. Мал еще.

Едва он произнес эти слова, как внутри далеким отголоском всколыхнулось неприятное чувство. Рэйфу вспомнилось, как взрослые в детстве принимали решения за него, устанавливали свои правила, а от этого было лишь еще хуже.

Но сейчас речь шла о безопасности. Ребенок должен сначала дожить до момента, когда станет достаточно взрослым для самостоятельных решений, глупых или умных – не важно.

– Я отвезу тебя домой. Хочется сказать парочку слов твоим родителям.

– Ни за что! – Билли вывернулся из рук Пенелопы и бросился бежать. И ему, скорее всего, удалось бы удрать, если бы он не шлепнулся, поскользнувшись на раскисшей от дождя земле. Едва мальчишка поднялся на ноги, Рэйф догнал и схватил его.

– Отлично. Не желаешь ехать домой, значит, отправимся общаться с полицейскими.

– Нет! – с ужасом воскликнула Пенелопа. – Вам не кажется, что с него и так уже довольно. Не хватало только еще одного привода в полицию в его возрасте!

«Еще одного? Ничего себе!» – мелькнуло в голове у Рэйфа.

– Я отвезу его к Мэгги и Дэйву. Они знают, что с ним делать.

– А это еще кто такие?

– Они – опекуны детского приюта «Радуга» и самые лучшие люди из всех, кого я знаю. – Пенелопа с таким теплом и пылом произнесла эти слова, что Рэйф вгляделся в ее лицо и заметил уязвимость, сквозившую в огромных глазах.

– И каким образом вы собираетесь его туда доставить? В кузове своего фургона, чтобы он выпрыгнул оттуда на первом же перекрестке? – Мальчик затрепыхался, тем самым лишь подтверждая подозрения Рэйфа, который на всякий случай покрепче сжал пальцы на его руке.

Пенелопа повернулась к Билли.

– У тебя всего два варианта: либо ты едешь со мной к Мэгги и Дэйву, либо окажешься в полицейском участке. Ну, что выбираешь?

Мальчишка сплюнул на землю, выражая свое отвращение, и заявил:

– Не имеете права. Никуда вы меня не отвезете.

– Спорим? – Рэйф потащил его за собой. – Пенелопа, давай вернемся к твоему фургону. Оттуда мы сможем позвонить в полицию.

– Нет! – Билли пнул Рэйфа в лодыжку. Тот остановился, схватил сорванца и за вторую руку, а затем легко приподнял его так, что их глаза оказались на одном уровне.

– Прекрати, слышишь? Мы пытаемся тебе помочь.

Билли начал барахтаться в руках Рэйфа, пытаясь вырваться.

– Все вы так говорите. – В голосе его слышалось отчаяние, казалось, мальчишка сейчас разревется. – И никто не помогает. Только хуже делается…

«Господи», – изумился Рэйф. Ему показалось, что он глядится в странное зеркало, отражающее прошлое.

– Мэгги и Дэйв – не такие. – Пенелопа подошла ближе. Так близко, что почти коснулась плеча Рэйфа. По щекам ее сбегали капли дождя. Или это были слезы? – Они смогут тебе помочь, Билли. Я знаю.

– Тогда туда мы и отправимся, – заявил Рэйф.

– Мы?!

– Я еду с вами, – все еще раздраженно сказал он. – Вы одна не справитесь.

К его досаде, это было именно так. А сам Рэйф прекрасно мог бы обойтись без поездки в детский приют. А еще без странных вспышек воспоминаний. Но их только прибавится, если не разобраться с этой историей до конца.

Однако на этом их отношения с Пенелопой Коллинз должны закончиться.

– Поехали, – проворчал он, когда в небе раздался еще один удар грома. – Пока мы все не подхватили пневмонию.

Глава 6

Если бы Пенелопа была испуганным ребенком, боящимся возвращаться домой, то ей бы захотелось оказаться в приюте «Радуга». Она знала, что поступает правильно. Но ни Рэйф, ни Билли так не считали, судя по исходящим от них флюидам.

Пенелопа вела машину, а Билли сидел на переднем сиденье, втиснутый между ней и Рэйфом, чтобы не удрал. Подъезжая к приюту, Пенелопа бросила взгляд на своих пассажиров. Эту картинку можно было бы назвать «отец и сын», настолько одинаковое выражение было сейчас на их лицах; правда, оба были мрачнее тучи. Неудивительно: ведь их заставляли сейчас делать то, что им не по душе.

Сердце сжалось от… сострадания? Кажется, у этих двоих есть еще кое-что общее, кроме написанной на их физиономиях угрюмости. Может, Рэйф тоже в детстве нарушал правила, чтобы привлечь к себе внимание? Он до сих пор их презирает. Взять хотя бы то, как он проигнорировал ограничения, установленные для посетителей Локсбери-Холл. Конечно, теперь Рэйфу не обязательно что-то нарушать, чтобы привлечь к себе внимание, ведь он самый великолепный мужчина из всех, кого Пенелопа видела. А еще он умный, преданный своему делу и только что спас ребенка, рискуя жизнью.