— Никто не хочет понять! — вырвался у него вопль.

Роза обняла его:

— Ты совсем как отец, Паоло! Считаешь, что обязан все делать сам. Но есть кое-что, что можем сделать мы.

— Вызвать Крестоманси? — уточнил Марко. Паоло почувствовал, что Роза кивнула.

— Но он в Риме, — возразил он.

— Подумаешь! — воскликнул Марко. — Он кудесник особого статуса. Если он более или менее близко и в нем есть нужда, он непременно приедет, только позови.

— Мне надо готовить ужин, — всполошилась Роза, спрыгивая со стола.

Еще до того, как накрыли к ужину, вернулся Ринальдо. Он был в распрекраснейшем настроении. Дядя Умберто и старый дядя Луиджи Петрокки опять выясняли отношения, на этот раз в университетской столовой. Поэтому дядя Умберто не пришел справиться о здоровье Старого Никколо. Они с Луиджи оба лежат в постели, свалившись от изнеможения. Ринальдо усердно поил вином нескольких студентов, которые рассказали ему о схватке во всех подробностях. Бедняги остались без ужина. По столовой летали котлеты и макароны, а за ними стулья, столы и скамьи. Умберто попытался утопить Луиджи в котле для супа; в ответ Луиджи швырнул в него все, что было приготовлено на ужин профессуре. Студенты объявляют забастовку. Не потому, что возмущены дракой, а потому, что Луиджи открыл им глаза: профессоров кормят лучше, чем студентов.

Паоло слушал вполуха. Его мысли были заняты Тонино и еще тем, можно ли полагаться на слова девчонки Петрокки.

Глава одиннадцатая

Немного погодя кто-то пришел и поднял Тонино за шиворот. Это было неприятно. Ноги и руки у него волочились и болтались во все стороны, а он ничего не мог поделать. Его сбросили куда-то, где было гораздо темнее. Потом оставили лежать, пытая почти непрерывной тряской и скрежетом, как если бы запихнули в коробку, которую тащили по полу. Наконец это прекратилось, и он почувствовал, что в состоянии двигаться. Он сел; его ужасно трясло.

Он находился в той же комнате, что и прежде. Только она казалась намного меньше. Если бы он встал на ноги, то задел бы головой маленькую люстру, свисающую с потолка. Значит, сам он теперь стал больше — похоже, раза в три. Марионетки, надо полагать, были слишком велики для своих декораций, а лжевилла должна была выглядеть так, словно стояла на некотором расстоянии. А так как герцогиня внезапно заболела, никто из ее окружения не обратил внимания на то, какого размера Тонино. Они просто убедились, что он снова заперт.

Тонино огляделся вокруг. Половину комнаты заполняли сваленные безжизненной кучей марионетки. Всмотревшись, он разглядел голову Полицейского, потом своего врага Палача и длинный белый сверток с младенцем, а посередине кучи увидел лицо Анджелики. Это было ее, Анджеликино, лицо, хотя сильно опухшее и со следами слез. Тонино схватился за свой нос. К своему облегчению, он обнаружил, что огромная красная дуля исчезла, хотя на нем самом все еще болтался алый балахон мистера Панча.

— Прости, — сказал Тонино, слегка стуча зубами. — Я старался не навредить тебе. Кости целы?

— Це-елы, — откликнулась Анджелика не слишком уверенно. — Тонино, что там произошло?

— Я повесил герцогиню, — со злорадным торжеством объявил Тонино. И добавил с сожалением: — Правда, не до смерти.

Анджелика захохотала. Она хохотала, пока куча марионеток не заколыхалась и чуть не разъехалась. Тонино же не находил тут ничего смешного. Он разрыдался — заплакал на глазах у девчонки Петрокки. И пусть!

— Ну что ты, — огорчилась Анджелика. — Не надо, Тонино. Ну, Тонино… пожалуйста!

Выкарабкавшись из-под груды кукол, она через всю комнату заковыляла к Тонино. И конечно, ударилась головой о люстру, которая зазвенела и закачалась, отбрасывая причудливые тени на Тонино и Анджелику, опустившуюся на колени рядом с ним.

— Пожалуйста, не надо, Тонино. Она будет дико злиться, как только почувствует себя лучше.

На Анджелике были голубой чепец и голубая рубашка Джуди. Она сняла чепец и протянула его Тонино:

— На, возьми. Высморкайся хорошенько. Я уже — в пеленки. Мне сразу полегчало.

Она попыталась улыбнуться ему, но на ее распухшем лице улыбка вышла безнадежно кривой. Вероятно, падая на помост, Анджелика сильно ударилась лбом, и теперь на нем красовалась огромная багровая шишка. Под такой шишкой улыбка выглядела нелепой ухмылкой.

Но Тонино понимал, что это улыбка, и улыбнулся в ответ — как мог, потому что зубы у него не переставали стучать.

— Вот, держи. — Проковыляв обратно к ку че марионеток, Анджелика вытащила из нее Палача и вернулась с его черной меховой накидкой. — Надень.

Тонино завернулся в меховую накидку, высморкался в голубой чепец, и ему сразу стало легче.

Анджелика продолжала рыться в куче марионеток.

— Хочу надеть мундир Полицейского, — заявила она. — Тонино, ты понял, что к чему?

— Не совсем, — ответил Тонино. — Но приблизительно знаю.

Да, он знал с того самого момента, как посмотрел на герцогиню. Она была тем кудесником, который лишал их силы и портил заклинания Дома Монтана. Тонино не был уверен насчет герцога: он, пожалуй, слишком глуп, чтобы принимать его в расчет. И все же, вопреки колдовству герцогини, заклинания Дома Монтана — и Дома Петрокки — обладают достаточной мощью и порядком досаждают герцогине. Поэтому-то их с Анджеликой и похитили, чтобы шантажировать оба дома, заставив отказаться от заклинаний. А если они откажутся, Капрона будет побеждена. Особенно плохо, что Тонино и Анджелика — единственные двое, кто все это знает; герцогиню же нисколько не беспокоит это обстоятельство. Ведь никто, даже такая умная голова, как Паоло, никогда не сообразит искать их во дворце, в куче марионеток для спектакля «Панч и Джуди». А значит, они оба помрут прежде, чем кто-либо их найдет.

— Нам во что бы то ни стало надо выбраться отсюда, — сказала Анджелика. — Пока она не оправилась от петли.

— Она сразу об этом подумает, — заметил Тонино.

— Не уверена, — возразила Анджелика. — Они все там до смерти перепугались. Даже дали мне подсмотреть, как втаскивали тебя сюда через пол. По-моему, мы можем выбраться тем же путем. Теперь это будет легче проделать: мы стали крупнее.

Тонино завязал на себе накидку и поднялся на ноги, хотя чувствовал себя вымотанным и избитым, так что не хотелось и пальцем пошевелить. Головой он задел люстру. Огромные мерцающие тени побежали по комнате, создавая впечатление, что лежащие в куче марионетки извиваются.

— Где они меня втаскивали? — спросил он. — Как раз там, где ты стоишь, — ответила Анджелика.

Встав спиной к окнам, Тонино обозрел указанное место. Он никогда бы не догадался, что там есть лаз. Однако теперь, после слов Анджелики, он кое-что разглядел: замаскированную разводами накрашенного ковра и скрытую неровным светом тоненькую черную черту — прямоугольник, контур размером примерно с обеденный стол. Поднос с едой, надо полагать, прибывал к ним через этот же ход.