– Бля, – не шевелясь, выругался Марк.
Собачий холод внезапно насквозь пронзил ванную комнату, и свет снова включился. И Марк увидел стоящую прямо в ванне, почти рядом с ним, Киру. Через мокрые волосы, скрывающие лицо, все же можно было разглядеть широко раскрытые глаза.
– Сука! – заорал Марк, пытаясь открыть дверь. – Отстань от меня! Ты труп!
Никогда он не верил в привидений до этого. Теперь он встретил одного из них лицом к лицу. Эта встреча приравнивалась к смерти.
Призрак не шевелился, будто бы специально выжидая момент, когда парень наконец откроет чертову дверь.
Наконец, справившись с ней, Марк в панике помчался в зал, поскальзываясь, так как весь пол был полностью залит водой. Влетев туда, он захлопнул дверь и приблизился к окну, нервно дыша и чуть не плача от страха.
Кира плыла над полом, волосы стояли дыбом, оголив страшное лицо: плотно сжатые губы и вытаращенные глаза, хотя само бледное лицо не выражало никаких эмоций. Она была похожа на марионетку: как будто невидимые нити были надежно пришиты к руке огромного кукловода.
За ее спиной была видна ванная. Дверь была широко распахнута. Ванна заполнялась, судя по пару, горячей водой.
Дверь зала открылась, когда Кира плавно подлетела к ней. Марк неподвижно стоял у окна.
Босые ноги Киры коснулись мокрого пола. Волосы снова скрыли лицо, и труп еле слышно зашептал:
– Убийца… Дай мне убить тебя…
– Да не трогай ты меня! – уже не сдерживая слез, проговорил Марк. – Что тебе надо?
Он заорал благим матом. Кира маленькими шажками начала приближаться.
– Да отвали! – еще раз крикнул парень и заорал во все горло. Затем развернулся, открыл окно и полез на подоконник. Седьмой этаж.
Она была сзади. Труп схватил молодого человека и стащил с подоконника, прижав его руки к горлу. Кира держала его с нечеловеческой силой. Затем она повалила его на пол. Марк брыкался и кричал, а призрак схватил его за волосы и потащил в ванную, где вода уже начала переливаться за край.
* * *
Вода затопила соседей снизу, которые, не дозвонившись и не достучавшись в дверь Марка, вызвали слесаря и участкового инспектора. Когда они вскрыли дверь и вбежали в ванную, то увидели почти сварившийся в кипятке труп хозяина квартиры. Приехавшая следственная группа следов насилия не обнаружила – все было похоже не несчастный случай. Только вот ужас на лице Марка и длинные женские волосы, плавающие возле трупа, вызывали сомнение. Неистребимый запах сырой земли, открытое настежь окно… И никаких больше следов.
Один из оперов поднял с пола неваляшку. Ему показалось, что кукла подмигнула ему. Он потряс головой и подумал: «Вот что значит две ночи без сна. Вчера труп сбитого машиной парня, сегодня – утопленник…»
Опер поставил неваляшку на тумбу, и та благодарно зазвенела.
Мне страшен летний Петербург. Возможен
Здесь всякий бред, и дух так одинок,
И на площадках лестниц ждет Рогожин,
И дергает Раскольников звонок.
(Михаил Зенкевич. «Петербургские кошмары»)
Убийце нравился этот запах – теплый, пряный, терпкий, какой-то… густой. Да, пожалуй, это слово подходило лучше всего. Он пропитал все вокруг. Убийца поднялся по узкой лестнице, открыл дверь и вошел в комнату. Он повернулся и тщательно запер дверь на замок. Стены в помещении, из которого он вышел, были покрыты звукоизолирующим материалом – он лично все сделал, чтобы не было свидетелей и лишних разговоров.
Убийца постоял, прислушиваясь, хотя знал, что до него не долетит ни звука. Затем он прошел через комнату и остановился около большого венецианского окна – от потолка до пола. Отодвинув портьеру, он выглянул на улицу, где разыгралась настоящая буря: небо покрывали низкие тучи, похожие на пропитанные чернилами клочья ваты. Из них лилась вода. Дождь был таким плотным, что на расстоянии ста метров больше походил на туман. Дальше ничего видно не было.
Убийца подумал, что когда-то на далекой скале, на берегу Средиземного моря, кричал от боли и унижения старый бог, удерживаемый за руки и за ноги своими вероломными сыновьями. И его пролившаяся кровь смешалась с дождем и ушла в предавшую его Землю. Просочилась, чтобы оплодотворить ее.
Убийца улыбнулся: ему нравилось ощущать себя в центре вселенной, отделенным от всей суеты мира этой завесой воды. Словно он, как и Уран, был на скале, а вокруг – пропасть, затянутая клубящимися облаками.
Он стоял так минут десять, погруженный в собственные мысли, затем аккуратно задернул портьеру и направился в прихожую, где натянул резиновые сапоги, взял зонт, но затем передумал и снял с вешалки дождевик. Завернувшись в него и взглянув на себя в зеркало, он усмехнулся и вышел.
* * *
Самсонов чувствовал, как его вдавливает в кресло прокаченного «Олдсмобиля» черно-желтого цвета с торчащим поверх капота хромированным двигателем. Хот-роад несся, поднимая кучу пыли, по взлетной полосе заброшенного после Второй мировой войны аэродрома. Здесь проходили гонки любителей острых ощущений, готовых рискнуть своими жизнями ради запредельной скорости и денежного приза в двадцать пять тысяч евро.
Низкий стрекот сдвоенной выхлопной трубы «Олдсмобиля» звучал для Самсонова сладкой музыкой. На время гонки он изменил своей привычке и не стал включать в салоне проигрыватель, но в его ушах гремел «Полет Валькирий» Вагнера, и вырывающиеся из труб автомобиля газы достойно аккомпанировали этому бессмертному произведению.
Самсонов благодарил небо за то, что поставил на колеса новый комплект гоночной резины «Мишлен». Он гнал «Олдсмобиль» по ровному прямому участку, обходя шестерых участников и уступая лишь двоим. Самсонов рассчитывал на последних ста метрах вырваться немного вперед, возможно, сравняться с Хигиным, чья небесно-голубая с белыми полосами «Тойота» шла впереди, окутанная клубами пыли. Дальше будет крутой поворот, и в него надо вписаться очень аккуратно, потому что справа возвышается бетонное здание ангара. Одна ошибка – и «Олдсмобиль» влетит в стену, превратившись в груду обломков, а водитель – в фарш из мяса и костей.
Разгоняться перед поворотом было рискованно, но Самсонов понимал, что лидер будет вынужден сбросить скорость, так что это был его шанс вырваться вперед. Он втопил педаль газа в пол, и бело-голубая «Тойота» начала медленно приближаться. Вот «Олдсмобиль» поравнялся с ней, вот чуть выдвинулся вперед. Самсонов не смотрел на ее водителя, он был целиком сосредоточен на дороге. Время словно замедлилось, он и автомобиль слились в одно целое. Сердце человека и мотор работали в общем ритме.
«Тойота» отстала, и теперь «Олдсмобиль» нагонял красный «Форд Мустанг» Вадима Рогова, фаворита заезда этого года. В прошлом он занял первое место и теперь опять лидировал.