Уходя от нее, Дремин думал о том, что Корчакова предупредила подруг о том, что знает: убийца жив. Если преступником была одна из них, она могла назначить Корчаковой встречу, и та, конечно, согласилась бы. Надо бы проверить рабочие графики Ляпиной, Вересковой и Кремниевой: отгулы, выходные, уходы посреди рабочего дня. С Нестеровой сложнее, потому что она домохозяйка и после того, как раскидает детей по школам-садам, предоставлена самой себе.
Дремин подошел к регистратуре и улыбнулся девушке, сидевшей за стеклом.
– Доброе утро. – Он показал удостоверение. – Мне нужно узнать, как работает Кремниева Елена Дмитриевна. Интересует полная информация за прошедшие три дня. Отметки о приходе и уходе на работу тоже. И сохраните наш разговор в тайне, ладно?
* * *
Коровин был недоволен. Ему досталось, как он считал, заведомо ложная ниточка, и мокнуть под дождем ради того, чтобы поставить галочку, казалось ему бессмысленным. Конечно, дождь был уже не таким сильным, но все равно противно моросил.
Младший следователь с тоской вспомнил проект, над которым работал: он писал компьютерную программу, которая позволила бы анализировать случаи убийств, когда мотив был неясен. Коровин был убежден, что далеко не все серийные преступления идентифицируются как таковые из-за отсутствия ярко выраженного почерка. Конечно, если убийца сдирает со своих жертв кожу и разбрасывает тела по всему городу возле исторических памятников, или перемалывает девушек в промышленном утилизаторе, сразу ясно, что преступления связаны, а если маньяк просто убивает блондинок? Связать подобные случаи в серию практически невозможно, особенно если он действует в разных частях города, а то и за городом. Кроме того, дело осложняет то, что не все тела обнаруживаются. В общем, Коровин мечтал написать такую программу, которая смогла бы давать наводку на то, что в разных смертях есть нечто общее. Конечно, для этого необходимо, чтобы все случаи подробно заносились в базу, но следак верил, что в принципе это осуществимо.
Погруженный в свои мысли, он подошел к подъезду дома, где жила учительница физкультуры, и набрал номер ее квартиры на домофоне. Он решил, что, раз сейчас каникулы, Ляпина должна быть дома.
– Кто там? – раздался женский голос.
– Евгений Коровин, из полиции. Мне нужно с вами поговорить. Это не займет много времени.
– Входите. – Дверь запищала, и следователь вошел в подъезд.
Когда он поднялся на шестой этаж, Ляпина ждала его, стоя на пороге. Она выглядела очень уставшей, осунувшейся. «Может, больна?» – подумал Коровин.
– Здравствуйте, – кивнула Ляпина. – Что-нибудь случилось?
– Нет, это простая формальность.
Они вошли в квартиру, и учительница заперла дверь.
– Сюда, – сказала она, указав на вход в гостиную.
– Я хочу спросить, знаете ли вы, где в последнее время был ваш муж, – сказала Коровин, садясь в кресло.
Ляпина расположилась напротив. На ней не было макияжа, зато прическа выглядела идеальной. Пожалуй, даже слишком. Почему-то она напомнила Коровину волосы кукол.
– Мой муж? – переспросила учительница. – Зачем вам это?
– У вас с ним оформлена страховка или завещание?
Ляпина нахмурилась.
– При чем тут это?
– Ответьте, пожалуйста.
– У нас оформлены завещания друг на друга.
– И на крупную сумму?
– Не очень. В основном недвижимость.
– Ваши квартиры?
– Да.
– Когда вы с мужем оформили завещания?
– Полгода назад.
– По чьей инициативе?
– По моей.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– Простите, а почему вы решили составить завещание?
Ляпина не отвечала почти полминуты. Коровин терпеливо ждал.
– Потому что возникла такая необходимость, – тщательно подбирая слова, проговорила учительница. – У меня… опухоль.
Коровин вздрогнул от неожиданности. Этого он никак не ожидал. Зато теперь было ясно, почему Ляпина так плохо выглядела. И эти волосы… конечно, парик. Должно быть, она проходит курс химиотерапии.
– Надеюсь, вы идете на выздоровление, – сказал младший следователь.
– Я тоже надеюсь, – ответила Ляпина, машинально поправив рукой парик. – Может, теперь объясните, в чем дело? К чему эти расспросы?
– Мы ищем мотив.
Ляпина приподняла брови.
– У моего мужа?
– У всех… мужей.
– Я думала, вы ищете убийцу Симохиной и Пахомовой! – резко сказала Ляпина.
– Так и есть.
Повисла пауза, в течение которой Коровин и Ляпина сверлили друг друга взглядами.
– Значит, теперь вы подозреваете кого-то из наших мужей? – наконец, проговорила учительница.
– Это просто версия.
– Надеюсь, ложная.
– Вполне возможно. Но мы должны ее отработать.
– Зачем кому-то из них убивать нас всех?
– Чтобы скрыть одно преступление среди многих.
Ляпина обдумала слова Коровина, затем усмехнулась.
– Вы серьезно? Это же бред! Такое только в книжках бывает.
– И все же, вы можете сказать, где был ваш муж вчера-позавчера?
Ляпина вздохнула.
– Ездил в командировку.
– Куда? – насторожился Коровин.
– В Псков.
– А сейчас он где?
– С дочкой. Повез ее на ипподром.
– Дочку? – удивился Коровин. – Не рановато для скачек?
– Она занимается конным спортом, – пояснила Ляпина. – Конечно, она ездит на скачки.
– А что за ипподром?
– Новый, сегодня открылся в Луначарово.
– Кажется, я что-то такое слышал.
– Конный клуб, в котором занимается Лида, участвует в торжественном открытии. Муж повез ее на ипподром, они уехали еще утром.
– А из Пскова когда он вернулся?
– Вчера вечером.
– Во сколько?
– Не помню точно. Часов в двенадцать.
– На своей машине?
– Да. Он оставлял ее на вокзале.
Коровин огляделся и только теперь заметил в буфете фотографии девочки в красно-белой жокейской форме.
– Какая интересная куртка, – заметил он. – Без застежек. Как она надевается?
– Через голову, – ответила Ляпина. – Это анорак, их носят жокеи.
– Может, у вас и кнут есть? – усмехнулся следователь, вспомнив убийство Жженовой.