В-третьих, как отметил в своем письме капитан 2-го ранга Чуркин, мы, катерники, приобрели бесценный боевой опыт, который непременно принесет свои плоды.
Исходя из этого, считаю целесообразным осуществить поиск кораблей неприятеля между Сулинским рукавом и островом Змеиным и при обнаружении их атаковать уже шестью катерами, включая и два номерных, которые будут следовать за «Константином» на буксире. — Макаров вопросительно посмотрел на вице-адмирала.
Тот сидел в глубокой задумчивости. Командующий сухопутной армией уже неоднократно просил его предпринять какие-либо меры к пресечению обстрела его войск турецкими кораблями. А что он, главный командир Черноморского флота, мог предпринять?! Конечно, потопление четырьмя минными катерами с шестовыми минами турецкого монитора [101] «Сельфи», атакованного по примеру Макарова в Мачинском рукаве Дуная в ночь с 13 на 14 мая, имело большое значение. Но это, к сожалению, был всего лишь частный успех, достигнутый к тому же на Дунае. А что он мог противопоставить броненосной эскадре Гоббарт-паши, действовавшей вдоль морского побережья? Лишь «Константина» с его минными катерами… И хотя в штабе флота возросло сопротивление их применению после неудачи Макарова у Батума, логика командира «Константина» убедила его. «Однако не могу же я вот так, сразу, признать свою неправоту?» — усмехнулся он про себя.
— Похоже, что вы, Степан Осипович, пытаетесь прикрыть свою настоятельную просьбу, я бы даже сказал, требование, на выход «Константина» в море мнением известного авторитета. Не так ли?
— Совершенно верно, Николай Андреевич! — ответил тот, почувствовав перемену в настроении вице-адмирала. — Было бы непростительно глупо с моей стороны не воспользоваться им.
Аркас открыто усмехнулся откровенности лейтенанта, а затем, делано вздохнув, как бы нехотя объявил:
— Ну что же, пожалуй, вам все-таки удалось убедить меня. Готовьте «Константина» к выходу в море. Может быть, на сей раз вам повезет больше.
— Обязательно повезет, Николай Андреевич! — просиял тот. — Будьте в этом уверены! — Макаров ликовал.
* * *
Через некоторое время после того, как ранним утром 28 мая «Константин» наконец-то вышел из Севастополя, поднялся ветер, и следовавшие за ним на буксире номерные катера стало заливать водой.
— Уменьшить скорость до семи с половиной узлов! — приказал Макаров вахтенному офицеру. — Будем теперь тащиться, теряя драгоценное время, — с досадой обратился он к старшему офицеру, горя желанием как можно быстрее подойти к Сулинской бухте.
— А пережидать волнение — терять его еще больше, — рассудил лейтенант Скоробогатов. — Придется терпеть. Хотя, надо признаться, на буксируемых катерах командам приходится ох как не сладко, — он бросил взгляд за корму «Константина», где, зарываясь в волны, за ним шли два больших катера.
* * *
Ярко горели, подмигивая мощными фонарями, огни на маяках в Сулине и на острове Змеином. На катерах стали поднимать пары, готовясь к атаке. Однако незаметно «Константин» стало прижимать сильным течением к берегу, и, когда в ночной темноте на это обратили внимание, оказалось уже слишком поздно — судно село на мель.
— Только этого нам и не хватало! — в сердцах воскликнул Макаров и принял решение: — Часть угля — за борт! Завезти с кормы верп! — приказал он.
Старший офицер распорядился, и цепочка матросов потянулась от угольных ям с мешками за спиной к борту.
— Какое добро губим! — воскликнул один из матросов, ссыпая уголь за борт. — Нам бы его да в кузню в деревне, — мечтательно произнес он. — Почитай, на год, а то и более хватило бы.
— Корабль-то куда дороже будет, дура! — прикрикнул на него квартирмейстер.
— Оно, конечно, так, — согласился матрос, — а добро-то, однако ж, все равно жалко.
— Будешь жалеть, Никодим, когда турки, споймав тебя вот на этом берегу, на цепь в остроге посадят да баландой будут раз в день кормить! — хохотнул другой матрос. — Благо, времени там будет хоть отбавляй…
Матросы дружно рассмеялись.
— Прекратить травлю! — раздался в темноте голос старшего унтер-офицера. — Поспешайте, мать вашу так! А то не успеем…
Авральная работа продолжалась, и на рассвете старший офицер уже доложил командиру, что его распоряжения выполнены: часть угля выброшена за борт, судно облегчено, а с кормы заведен верп.
— С богом, Андрей Игнатьевич! — обратился Макаров к лейтенанту Скоробогатову.
— По местам стоять! С якоря сниматься! — тут же раздался зычный голос старшего офицера.
Матросы разбежались по местам.
— Пошел шпиль!
Якорный канат верпа натянулся в струну.
— Машина — полный назад!
Гребной винт вспенил воду под кормой. Судно от напряжения корпуса вздрогнуло, затем задрожало и стало медленно сползать с мели на чистую воду.
— С успехом, Степан Осипович! — радостно воскликнул Скоробогатов. — Прямо-таки гора с плеч!
— Поздравлять будете, Андрей Игнатьевич, когда подорвем первый турецкий броненосец! — сухо ответил командир.
В это время с марсовой площадки раздался взволнованный голос впередсмотрящего:
— Вижу силуэт корабля, идущего из Сулина в сторону моря!
Они быстро посмотрели в указанном направлении, но с высоты мостика так ничего и не увидели.
— Слава богу, что мы тоже скрыты утренним туманом, — с облегчением произнес Макаров. — Посему будем до темноты скрываться здесь, под прикрытием берега, — принял решение он, — а с наступлением ночи начнем действовать, выдвигаясь к Сулину. Усильте, Андрей Игнатьевич, наблюдение! А я, пожалуй, пока что отдохну после бессонной ночи, — он стал устало спускаться с мостика.
* * *
Близится полночь. Тишина. Катера под парами уже спущены на воду, на большие номерные с малых поданы буксиры.
— В добрый час! — напутствовал Макаров командиров. — Я остаюсь на «Константине». Надо учесть опыт батумской неудачи, — пояснил он, видя недоумение на лицах офицеров. — Отсюда мне будет легче руководить сбором катеров после их выхода из атаки, чем с «Минера». Старшим назначаю лейтенанта Зацаренного…
…Турецкие броненосцы совсем рядом. Уже слышны на них чужие голоса и перекличка часовых.
Вдруг лейтенант Зацаренный, спуская мину за борт катера, поспешил и ненароком намотал ее буксир на гребной винт. Катер остановился. Слышались только его глухие проклятья — не хватило отважному лейтенанту выдержки и хладнокровия.
В сердцах он махнул рукой лейтенанту Рождественскому, чей номерной катер находился рядом, в сторону ближайшего турецкого броненосца, что означало: «Атакуй!». Заревела мощная машина, и тот, набирая полный ход, устремился в атаку.