Но совсем с другим чувством ожидали они светлый праздник Пасхи. Ведь для православных Пасха — праздников праздник. Они знали, что вся Россия в былое время молилась в Страстную неделю. И они знали ее значение.
В Страстную субботу непривычная тишина царила на старом броненосце, прибранном, выдраенном, вкусно пахнувшем куличами, которые целую неделю пек на камбузе кок Папаша. С одиннадцати вечера церковная палуба наполнялась народом. Приходили и люди, живущие в лагерях в окрестностях города. Все глубоко переживали Светлую радость Пасхи. И после Великого поста, после говения они с трепетом ждали этого первого возгласа священника: «Христос воскресе!»
Дети очень любили свадьбы — торжество венчания, нарядные одежды (откуда только они появлялись?), праздничные угощения. Все это переживалось ими очень глубоко.
Особенно хорошо им запомнилась свадьба Киры Тихменёвой с Лекой Герингом — самым красивым женихом, которого они когда-нибудь видели. Когда он появлялся на «Георгии» в белой флотской офицерской форме, девчонки бегали за ним, стараясь приложить к его спине свои ладони с растопыренными пятью пальцами. Тем самым он как бы становился для них индейским вождем Грязная Пятерня. Однако тот старался уклониться от подобной чести, со смехом убегая от них.
* * *
Молодежь много танцевала. Их еще молодые родители понимали, что девушки, гардемарины и кадеты мечтают о балах и музыке. В большом зале «адмиральского помещения», разукрашенного и ярко освещенного, пары танцевали с увлечением. Младшие же более или менее открыто проскальзывали в залу, чтобы полюбоваться танцорами. Вот старое танго «Под знойным небом Аргентины» артистически танцует Кира, преподаватель уроков танцев в их школе, с Лекой Герингом, за которого только недавно вышла замуж. В белой морской офицерской форме — высокий, стройный, молодой — он выглядел очень эффектно, очаровывая своим видом девочек.
Бывало, что по случаю какого-нибудь официального праздника командующий эскадрой контр-адмирал Беренс считал себя обязанным появиться на балу. В один из таких вечеров, скромно войдя и стоя у входа в зал, он, вероятно, обдумывал то, как проявить свое участие в празднестве. Случайно его взгляд упал на Ксению, и решение было принято мгновенно:
— Хочешь ли ты сделать со мной тур вальса?
Та, моментально спрыгнув с высокой тумбы, — ноги по правилам в третьей позиции, — подняв голову влево, со всей важностью своих одиннадцати лет пустилась с адмиралом в широкий тур вальса вокруг танцевального зала. Освободившись от исполнения своих светских обязанностей, адмирал галантно поблагодарил ее и удалился.
То-то было разговоров среди подростков о ее триумфе! Еще бы! Сам командующий эскадрой, которому беспрекословно подчинялись тысячи моряков, в том числе и их отцы, пригласил девчонку, их сверстницу, на тур вальса! Это было выше их представлений…
Незабываемый бал был дан зашедшим в Бизерту аргентинским учебным фрегатом «Президент Сармиенто». Аргентинцы безо всяких дипломатических изысков пригласили на него моряков обеих эскадр, стоявших в порту: французских и русских офицеров, и их дам. Конечно, неизвестна реакция на это французов, однако сколько же было восторженных рассказов на другой день о том, как чествовали аргентинцы русских дам, как были они особенно галантны и внимательны к ним! Так неожиданно и так свежо повеяло из столь недалекого прошлого!
* * *
Однажды во время очередной встречи во флигеле Степан Петрович сообщил Ольге Павловне радостную для нее новость:
— На бывшей базе подводных лодок «Добыча» оборудована операционная, и я договорился с ее начальником о твоем трудоустройстве в качестве медицинской сестры.
Та обвила его шею руками:
— Большое тебе спасибо, Степа! Теперь и я тоже смогу внести свою лепту в бюджет семьи!
Тот сдержанно улыбнулся:
— Теперь, наконец-то, с нашими финансовыми проблемами будет покончено раз и навсегда!
Она смущенно опустила глаза:
— Но ведь, согласись, любые деньги лишними не бывают…
— Это, конечно, так. Но не это главное.
— А что, Степа?
— Главное то, что теперь ты будешь при деле, отвлекаясь от ежедневных будничных забот.
Та снисходительно улыбнулась:
— Ты не совсем прав, беспокоясь о моем психологическом состоянии. Я же ведь не работала с тех самых пор, как вышла за тебя замуж. Так что будничные, как ты говоришь, заботы для меня являются моим нормальным состоянием. А вот возможность заработать хоть и не такие уж большие деньги, меня действительно вдохновляет.
И тут же растерянно посмотрела на него, а затем почти со страхом спросила:
— А как же наши с тобой встречи здесь, в наших уютных «хоромах»? Ведь всю рабочую неделю я буду занята в операционной, а по выходным дням Ксюша будет дома. Да к тому же и Павлик регулярно приходит в увольнение из Морского корпуса.
На ее глазах навернулись слезы отчаяния — она уже не могла представить себе жизнь без, пусть и не так уж частых, как хотелось бы, встреч с любимым человеком.
— Это не проблема, Оля, — как можно беззаботнее сказал Степан Петрович, видя ее искреннюю озабоченность. — Ведь ты же будешь не одна медицинская сестра в операционной, и я договорюсь с ее начальником, чтобы он периодически отпускал тебя с работы по твоей просьбе. А ты будешь возмещать сестрам, которые будут подменять тебя, расходы за свои отгулы, а, вернее, прогулы, — улыбнувшись, уточнил он, в то время как Ольга Павловна уже успела забыть про слезы. — Так что теперь те и сами будут с нетерпением ждать того момента, когда ты в очередной раз попросишь их подменить тебя. Только-то и всего, дорогая.
Та горячо поцеловала его:
— Я всегда знала, что ты непременно найдешь выход из самого, казалось бы, безвыходного положения.
— Мне бы твои заботы, дорогая, — улыбнувшись, поцеловал ее уже он. — Так что завтра же иди со своими документами на «Добычу» и устраивайся на работу.
— Я непременно так и сделаю, Степа, — сказала Ольга Павловна, счастливо глянув на него, и неожиданно рассмеялась: — Видать, не зря же как-то Ксюша с ревностью в голосе упрекнула меня в том, что я смотрю на тебя так, как будто сто лет не видела, — и страстно притянула его к себе…
* * *
В Морском корпусе музыка занимала очень важное место. При корпусной церкви в полутемном каземате сразу же был создан хор из кадет, гардемарин, дам, офицеров и служащих корпуса. Существовал также духовой оркестр под руководством старшего лейтенанта Круглик-Ощевского. И скоро вся Бизерта могла оценить этот оркестр, которому, увы, часто приходилось сопровождать траурные процессии до маленького европейского кладбища. В эти трудные годы в тяжелых условиях смертность в лагерях беженцев была довольно большая.
Под внешним спокойствием монотонного существования сердца переходили от радужных надежд к самому глубокому отчаянию, особенно среди молодых, одиноких, оторванных от семей. В первые же месяцы пребывания эскадры в Бизерте было несколько самоубийств офицеров: Шейнерт, Батин, Шереметевский. А двадцатитрехлетний Николай Люц оставил предсмертное письмо, в котором просил прощения у товарища за то, что покончил с собой из его револьвера. Эта вроде бы странная просьба объяснялась тем, что сразу же по прибытии в Бизерту все офицеры были обезоружены французскими властями, и лишь у некоторых из них остались трофейные револьверы еще со времен Гражданской войны.