– Я не подневольная дева, я Асфрид, Гнупина жена, – молодка встала посреди покоя, за ее спиной, выглядывая из-за подола длинной тонкольняной туники, спрятался светловолосый малыш, к счастью для него, больше похожий на мать, чем на отца.
– Горм, ты скажи ей, чтоб миг постояла смирно, – Кнура явно оскорбляла своим присутствием цепь.
– Сядь, Асфрид, вон, на скамью, пока Кнур цепь снимает, – Горм протиснулся мимо бельевого ларя, которым женщина подпирала дверь изнутри, и вошел в покой. – Села? Малыша рядом посади. Не жена его ты. Вдова.
– Кто его убил? – в глазах Асфрид появились слезы.
– Я, – ответил старший сын ярла и повесил голову. У всех прежде им убитых тоже, наверное, были матери, жены, и дети, но ему как-то не случалось ни о них задумываться, ни тем более с ними встречаться.
– Какой рукой?
– Левой, – одновременно ответили за Горма Мстивой и Хельги.
Асфрид бросилась к Горму. «Сейчас за руку кусать будет?» – решил тот, собираясь отдернуть конечность. Вместо кусания, женщина заплакала в три ручья, упала перед ним на колени, и принялась целовать его левую кисть.
– Много почета сегодня твоей руке, – Мстивой ухмыльнулся.
– Будет, будет, – Горм поднял Асфрид с колен. Для своего роста она была весьма увесистой, хотя по большей части вроде бы в нужных местах. – Что ж он тебя на цепь-то посадил?
– Я с Сиггтриггом хотела к ма-а-аме вернуться в Ска-а-ане!
Малыш, не вполне понимая происходящее, на всякий случай решил тоже зареветь.
– Кром, вы оба хоть можете реветь чуточку потише? Все ведь теперь будет хорошо, нет? К маме вернетесь, – безуспешно предложил Горм. – Слезы, вопли, как мне это не нравится. Что ж я с вами делать-то буду…
– Нравится, не нравится, теперь твоя красавица, – злорадно заметил Кнур. – Асфрид, дай я все-таки цепь собью? Тебе эта железяка ногу чуть не до кости разодрала.
Стараясь отвлечься от не прекращавшегося рева на два голоса, Горм оглядел покой – он был довольно чист и местами даже обставлен. Мимо ларя у входа протиснулся Эйнар, дружинник, управистый с метательным топором, возглашая:
– Молодые ярлы, меня Йокуль с вестью послал – у наемников под очагами еще серебро было зарыто!
– Много? – с явным любопытством спросил благоразумно оставивший себя и свое брюхо перед дверью Тетеря.
– Марок по десять, а у кого и больше!
– Все равно, этого разве что на задаток хватило бы, – Горм почесал затылок. – Чьим же он серебром им дальше платить собирался?
– Твоим! – Эйнар нахмурился. – Помнишь лысого нитинга, что нам внизу подвернулся? Он рассказал, что Гнупа йомсов зазвал дождаться, когда наш ярл в Ноннебакке на лето переедет, и на Йеллинг идти!
– Ничего себе, – в один голос сказали оба Хёрдакнутссона.
– Что ж он делает, – Брат Косатки схватился бы за голову, если бы не необходимость грести в один черед с остальными гребцами в умиаке. Старший генен был не одинок в своем недоумении – охотник на головной лодке уже дважды бросил гарпун в кита, но ни один из ударов не был смертельным. Тяжело раненный гарпунами кит, не в силах нырнуть, истекал кровью у поверхности. Поднимался ветер со стороны открытого моря. Хуже того, еще недолго, и на запах крови могли явиться незваные гости – косатки.
Головной умиак приблизился к киту еще раз, метатель гарпуна встал на носу… Неожиданно кит завертелся в воде и из последних сил ударил хвостом. В воздух полетели весла, веревка, куски шкур, куски дерева, и барахтающиеся Инну.
– Плохая охота, обаче, совсем плохая охота, охотников губим, кита мучаем, – старый шаман чуть не плакал.
– Подойдем к нему сбоку и слегка обгоним, – Защитник Выдр расставил руки, чтобы Белый Ястреб и Смеется Невпопад завязали на его руках водонепроницаемые рукавицы из нерпичьих шкур. Тело и ноги младшего генена были закрыты сшитым из тех же шкур одеянием, совмещавшим воедино кухлянку, чижи, и торбаса. Одежда была вынужденной придумкой Защитника Выдр – заменив осиротевшему выдренку мать, как велела хранительница охотничьих табу, он не только кормил его изо рта в рот пережеванной рыбой, но и плавал вместе с ним, учил его собирать и открывать раковины и таскать из-под воды крабов. Длинный Хвост и сейчас сидел на плечах генена, поводя по сторонам пушистой мордочкой.
– На опасное дело ты решился, Защитник Выдр. Помни, там, где череп кита прикрепляется к шее, в спине чуть заметное углубление. Бей точно туда, – сказал Смеется Невпопад.
Остальные гребцы прибавили ход, так что умиак двигался в том же направлении, что и раненый кит.
– Ударь верно, – Белый Ястреб протянул новому шаману копье с длинным наконечником из звездного помета и петлей на конце древка. – Копье не утопи.
Молодой генен просунул рукавицу в петлю, взял копье, и прыгнул в воду. Он представил себя выдрой, с длинным телом и хвостом, чуть поднырнул, и начал волнообразное движение позвоночником, продолженное соединенными вместе ногами. Несколько таких волн, и впереди в воде затемнела туша кита. Генен почувствовал, что его кто-то тянет за рукавицу. Длинный Хвост, обратив внимание на Защитника Выдр на себя, разжал зубы и подплыл к чему-то настолько для него любопытному, что ему непременно нужно было поделиться впечатлением от увиденного. Это была очень красивая струйка пузырьков, поднимавшаяся изо рта тонущего охотника, нахлебавшегося соленой воды и шедшего ко дну. Выдренок принялся играть с пузырьками, шаман нырнул за охотником, ухватил его свободной от копья рукой за ворот кухлянки, и потащил к поверхности, уже работая ногами, как Инну, и потому двигаясь медленно-медленно. Наконец, он достиг поверхности. Недалеко плавал кусок разбитого умиака. Защитник Выдр наполовину вытащил тело охотника на мокрую шкуру меж двух деревянных ребер, набрал воздуха, и снова устремился к киту. Как тяжело тот ни был ранен, кит двигался в воде легче и быстрее, чем любой Инну, даже Инну, немного умеющий плавать по-выдриному. Генен едва успел ухватить рукавицей основание огромной, с него ростом, лопасти хвоста. Хвост медленно двигался вверх-вниз. От этого движения, вода давила на шамана с такой силой, что он почти потерял хватку. Его облачение из шкур протекало, что само по себе не угрожало жизни, но в достаточно быстрый срок могло основательно замедлить. Шаман перехватился второй рукой, и сел на хвост верхом. Кит выбрал этот миг, чтобы поднять лопасть в воздух. Защитник Выдр понял это как знак, что кит готов отдать свою жизнь. Соскользнув по хребту вперед, он оказался в паре шагов от дыхала, повернулся, встал киту на спину, и сказал:
– Друг Ауканека [75] , прости, что наши охотники причинили тебе ненужную боль. Я беру твою жизненную силу, только чтобы прокормить всех Инну в стойбище до середины лета. Рыбы на всех не хватает, и мы не можем охотиться на оленей, пока их самки кормят детенышей. Мы прощаем тебе смерти охотников, которых ты утопил. Ты тоже…